Козни колдуна Гунналуга

Конечно, Живан хорошо понимал, насколько сложно будет ему удержать занятую позицию. Опыт воя говорил, что атакующих должно быть только в три раза больше, чем обороняющихся, и тогда они уже будут иметь небольшое преимущество. Свеев было больше не в три, а в двенадцать раз. Следовательно, преимущество их было подавляющим при любой позиции, занимаемой славянами. Но у свеев не было такого мощного оружия, как стрельцы с их луками и с умением стрелять предельно быстро. И это во многом должно было помочь Живану продержаться долго, хотя окончательного результата такого сражения предугадать не мог никто. Видимо, после того, как возможности обороны будут исчерпаны, придется отступать по берегу, нанося противнику максимальный урон. А там уже Овсень с Большакой что-нибудь предпримут, как и обещали. Живан привык всегда полагаться на своего сотника, и пока, за много лет, что воюют они плечом к плечу и щитом к щиту, Овсень не подводил ни разу. Бывало всем трудно, но справлялись, и из самых, казалось бы, безвыходных положений умудрялись выйти. Не должно было и сейчас произойти непоправимого, потому что мужество и желание помочь другому всегда умеют преодолеть все трудности и самые смертельные опасности.

— Камней надо натаскать! — отдал приказ десятник. — Несколько куч. Полезут, будем камнями сбивать. Но только тихо носите, чтобы нас не услышали. И раньше времени камни не ронять.

Закипела работа. Уж чего-чего, а камней рядом хватало. И несколько горок выросли быстро, камни были размером от кулака до человеческой головы и лежали, готовые к тому, чтобы стать мощным оружием, способным сбить с крутого склона самого крепкого на ногах противника.

Что задумал на берегу сотник Овсень, Живан понял не сразу, хотя издали и видел какие-то приготовления в своем лагере. Видели их и свеи, которым снизу смотреть было еще хуже, чем сверху, и они тем более не поняли, что происходит возле ладей. А ясность пришла только вместе с горящими стрелами. Никто, даже сам Живан, предположить не мог, что есть на свете стрелок, способный с такого расстояния попасть в драккар горящей стрелой. Не летают стрелы так далеко. Даже арбалетные болты так далеко не летают, считали шведы. Но стрела, пущенная сложным славянским луком, полетела. И не просто полетела, а полетела точно туда, куда ее лук, рука и глаз стрельца направили.

Уже первая горящая стрела попала в поднятый на рею парус, и парус сразу засветился огоньком, быстро распространяющимся по плотному льняному полотнищу, сильно промасленному, чтобы не намокал, и хорошо просушенному на ветрах разных морей. А стрелы летели одна за другой, и каждая находила себе цель и поджигала драккары. Свеи осознали опасность сразу, полезли на мачты, пытаясь сбить пламя, но это удалось только на последнем драккаре из загоревшихся, где, глядя на соседей, хватились вовремя и успели найти не промасленный полог, которым можно было накрыть пламя. На остальных было уже поздно что-то предпринимать, и несколько человек, обжегшись, даже свалились с реи кто в лодку, кто в воду. Однако последний драккар не спас сбитый огонь, потому что пламя с соседнего, стоящего так, что паруса почти касались один другого, скоро перекинулось дальше, превращая все шесть драккаров в единый большой костер, сильно похожий на костер погребальный.

Когда перегорели канаты такелажа и первая рея вместе с горящим парусом рухнула в лодку, Живан решил, что пришел его час. Свеи вот-вот могли сообразить, что к чему, и попытаться высадиться на берег. А уничтожить как можно больше врагов до этого — значит облегчить себе жизнь чуть позже. И даже спасти чьи-то жизни. Преимущество первого удара всегда играет важную роль в дальнейшем, тем более при значительном численном преимуществе противника.

— Стреляй! — раздалась резкая и злая команда. — Пусть помнят Куделькин острог. За всех родных наших! Стреляй!..

И сам поднял лук и выпустил одну за другой три стрелы, две из которых нашли цели, а третья воткнулась в мачту перед носом какого-то свейского воина, заставила того отпрянуть и сбить с ног двоих других, спешащих следом.