Козулька

— Да, гадала. Тогда все гадали. В двенадцать часов открыла я в подполье западню, села к столу, говорю: «Суженый-ряженый, выйди ко мне». Смотрю в зеркало — вышел парень с темными волосами, в полушубке. Я когда его в клубе увидала — дед в таком же полушубке был. А у одной нашей девчонки другая история была. У нее жених в армии был. На святки задала в бане. А у нас почему-то считалось плохой приметой гадать в бане. В двенадцать часов, как положено, увидала в зеркале его в военной форме. Испугалась. Убежала. А потом нашла в бане ружье, фуражку. И спрятала зачем-то их. Когда пришел с армии жених — свадьбу сыграли. И уже лет через пять показывает она ему ружье его и фуражку. «Где взяла?» Она ему и рассказала про гадание. А он ее из этого ружья и застрелил. Потому что в армии за них под трибунал попал, что ли… Вот так-то гадать.

— Ужас какой-то. — Янка содрогнулась и отошла к окнам. Она вспомнила, как стояла у Димы за спиной и шептала глупые заговоры. Не работает это. Не в современном мире.

Когда бабушка и дед только приехали сюда и после нескольких лет работы им наконец-то выдали эту квартиру, за окнами, говорят, ходили коровы. Около горы протекала небольшая речушка, в которой купалась вся местная ребятня. А бабушка, которой тогда было всего тридцать лет, посмотрела в это окно и сказала мужу: «Вот и чего мы из деревни сюда ехали? Что там коровы, что здесь коровы». Дедушка говорил, что коровы тогда обиженно посмотрели в их сторону и принялись жевать траву дальше. На горе стояло несколько деревенских домиков, а длинные деревянные лестницы спускались оттуда к самой воде. А теперь за темными окнами серели бесконечные девятиэтажки, линии электропередач и местная АТС. Ни речки, ни коров. Крестьянские домики превратились в заброшенные дачи. На деревенском кладбище построили гаражи.

Но Янке хотелось сейчас видеть только то, что видел ее дед, когда только приехал в город. Ей вдруг стало очень уютно. Показалось, что дедушка поднялся с дивана и стоит сзади и тоже смотрит в это окно на деревья и далекие горы, на которые они так часто ходили втроем. Бабушка, дедушка и Янка.

Глава 19

— Ну как же ты не понимаешь, что я тебя не люблю!

— Тише, тише…

Яна стояла у двери квартиры Руслана и плакала. Не разуваясь, не раздеваясь. Села на стульчик у входа и плакала от бессилия, после целого дня учебы и вечерней домашней и недомашней работы. Опять пришлось сидеть в ночном дворе и ждать, пока его отец уедет на вечернюю смену, чтобы повидаться с Русланом. Он позвонил ей и попросил приехать.

Яна очень устала. Вот уже и середина апреля. И ничего хорошего в ее жизни не происходит. Она бы отдала газету, и премии, и телевидение только за один нежный взгляд того, кто на нее никогда не смотрит. Ей постоянно казалось, что Руслан ей врет. Он был таким милым. Он читал ей стихи по телефону и постоянно был рядом. Да, ее раздражало, что он всегда был рядом. Везде. И она зависела от его настроения, от рисунков, от его ужасной музыки.

А еще она не понимала, зачем он тогда ей сказал про Иру. За все два с половиной месяца Дима ни разу не подошел к Ире. А сегодня Ира заявила всем, что хочет уйти из литературного класса в театральный. В соседний лицей. Так для чего тогда Дима ушел с ней? Уходил ли?

Почему Яна все это время чувствует только боль? Ее все раздражает, она забросила музыку и чувствует себя самой страшной на свете. Почему?

— Почему я должна ждать, когда твой отец уйдет? На улице поздний вечер, мне надо домой! Я летела сюда по твоему зову для того, чтобы ждать, когда уйдет твой отец? Почему?

Яна сжала руку в кулак, подняла взгляд на Руслана. У того от злости пошли странные морщинки по лбу, и он стал похож на старика. Янка помолчала и прошла в коридор. В комнате Руслана светилась настольная лампа. А на столе лежала очередная умная книга. Черепашка плавала в аквариуме. Недавно ей запустили несколько рыбок и улиток, очищающих огромные пространства «черепашкиного» домика. Яна заметила, что одной красивой рыбы уже нет. Видимо, черепашка ее уже съела, проохотившись целый день. Яна примирительно, но с дрожью в голосе произнесла:

— Руслан, она же ночью будет их кушать! А они будут кричать, умолять о помощи, эти ультразвуки помешают сну. Ужас… Ночью произойдет убийство. У тебя такая чавкающая черепашка…

— Ты перетрудилась.

Янка взяла учебник по старославянскому языку со стола и открыла на середине. Почему она никогда не чувствовала себя здесь как дома? Она всегда была чужой у Руслана. У Димы было тепло даже в декабре, и сестра Маша иногда заглядывала и улыбалась из-за двери. А у Руслана холодно даже в апреле.

Руслан протянул руки к гитаре. Он всегда ее брал, когда у него было плохое настроение и он не хотел разговаривать. А в последнее время это случалось все чаще и чаще. Почти каждый раз, когда они виделись.

— Я тебе спою несколько новых песенок…

— Покойся с миром, мой дорогой сигматический старославянский аорист. Не выучу я тебя… Может, завтра споешь? Я устала… если нет ничего серьезного, я лучше поеду домой.

— Неужели ты за шесть часов не выспишься?