Козырная дама

— Вот и примени бухгалтерский опыт, посчитай, сколько это будет, если в Афгане этом душманском один килограмм опия-сырца стоит всего сто долларов, а у нас за тот же килограмм цена вырастает почти до десяти тысяч «зеленых». И килограммов этих, при том что партия наркотиков не самая большая, по ценам черного рынка миллиардов на восемь потянет.

— Ого! — Фогель, кажется, начинал понимать, куда клонит Эстет.

— А знаешь, что нехорошо, дорогой мой Эдичка? Нехорошо то, что не мы с тобой подсчитываем эти денежки, а лаврушники поганые, пиковая масть. Занимались бы цветами и фруктами! Нет же, захватили город, думают, все им можно, они здесь хозяева… Не обидно тебе? А мне обидно! Мне, русскому человеку, это очень обидно и оскорбительно!

О вражде Эстета и Вагита Фогель знал. Она была давней и тем более непримиримой, что в свое время Эстет был вынужден уступить кавказцам, склонить перед ними голову. Было это, когда Вагит со своими ребятами только появился в городе. Эстет сделал попытку не пустить их на свою территорию, отбить новое, перспективное дело с наркотиками, но Вагит с вооруженной до зубов бригадой заявился тогда к Эстету домой.

— Послушай, дорогой. Я в твои дела не лезу, не лезь и ты в мои! — сказал тогда Вагит и засмеялся прямо в лицо неприятелю.

Никогда и никто не смеялся в лицо Эстету, а Вагит засмеялся. Этого смеха он не простил. И всегда знал — придет его час, соберет силы и нанесет сокрушительный удар.

Последний удар.

Знал это и Вагит, поэтому ни одному из киллеров, которым Эстет «заказывал» Вагита, убрать его не удалось.

— Поддержишь? — задал наконец Эстет вопрос, которого Фогель, предупрежденный Ворбьевым о том, что такое предложение поступит, ждал весь вечер.

— Куда ж я денусь, поддержу… — только и ответил Фогель.

— Тогда у меня все. Вечер поздний, давай прощаться.

«Значит, война все-таки будет, — думал Фогель, возвращаясь домой. — А как не ко времени! Как не ко времени! Но, видно, силы у Вагита крепче, чем он предполагал, раз Мельник решил пойти на объединение с другими группировками города».

Пугала его и откровенность Эстета, так легко посулившего разделить с Фогелем возможные доходы, когда они приберут к своим рукам наркотики. Не верилось, что Эстет захочет делиться. А коли так, не исключено, что, объединив славянские группировки и отбив их руками наркоту у Вагита, Эстет уже своими собственными силами расправится с союзниками, которые, как ни крути, слабее его.

Жизнь становилась опасной.

* * *

После того как повесили несчастное животное, ее единственного домочадца, и вверх дном перевернули всю квартиру, Зоя Иннокентьевна не только не утихомирилась, наоборот, стала еще энергичнее. Целыми днями словно угорелая носилась по городу на своем «Запорожце».

Но Зое Иннокентьевне не везло. Исчез из города начальник товарищества по ремонту квартир, располагавшегося в полуподвале по улице Серова, у которого она непременно хотела выяснить, каким образом однажды в конторе этого товарищества мог оказаться Фогель со своей фиктивной «Визой». Сам Фогель тоже стал недосягаем. Зоя Иннокентьевна еще пару раз съездила на Игрень, но напрасно, застать его там не удалось. Лопоухий будто за нос водил — дважды они чуть не встретились, и оба раза ему удавалось ускользнуть. Ничего не удалось выяснить и в жилотделе городской администрации. Там попросту не понимали, чего от них хочет Зоя Иннокентьевна, и, хотя не отмахивались, как от назойливой мухи, не гнали прочь, все же каким-то ловким чиновничьим способом дали понять — ведет она себя неправильно, нетактично, отрывая важных людей от важных дел.

Не складывались отношения и с милицией. Зоя Иннокентьевна, человек простой, доверчивый и законопослушный, ходила в милицию, как на работу, — регулярно, каждый день. Следователь, которому отдали ее заявление, Сергей Сергеевич Чупахин, всякий раз внимательно выслушивал рассказы Зои Иннокентьевны обо всем, что происходило с нею: о Фогеле, о старом доме на окраине местечка Игрень, где был устроен подпольный цех по производству фальшивой водки, о казино и баре «У Флинта», о лопоухом бандите, которого она обвиняла в избиении племянника и разгроме квартиры, о казни любимого кота.

Следователь кивал головой, на все ее требования найти и наказать преступников не прерывал, а, прощаясь, обещал проверить, разузнать, расследовать и до следующего визита учительницы напрочь забывал о Зое Иннокентьевне и проблемах ее племянника, откладывая их на потом. Потому что сейчас у него было много работы куда более срочной, накопилась куча дел, в которых фигурировали вооруженные налеты, разбой, грабежи, убийства, расчлененные трупы и кровь, кровь, кровь.

Не везло Зое Иннокентьевне, не везло. Но сидеть дома и ждать у моря погоды было выше ее сил.

Аллочка навещала своих многочисленных родственников, и теперь единственной советчицей стала Римма, давняя университетская подружка. Римма была удивительно доброй, веселой и говорливой.

К ней Зоя Иннокентьевна и отправилась вечером.