Козырная дама

— Как знаете… — Локотунин неопределенно пожал плечами и принялся нещадно править чью-то статью, лежащую на его редакторском столе.

Зоя Иннокентьевна снова углубилась в подшивку газеты. Наконец она перевернула последнюю страницу, поблагодарила редактора за помощь, распрощалась и ушла.

Фамилию следователя прокуратуры Казанцева она на всякий случай выписала в свой блокнот, хотя Локотунин и не советовал.

Выпроводив Зою Иннокентьевну, Локотунин развернул вращающееся кресло и задумчиво посмотрел на свой портрет на стене, будто ища у него поддержки, будто советуясь, как лучше поступить. Совет, видимо, каким-то невероятным образом был получен, потому что Локотунин решительно повернулся обратно к столу и, не медля, не откладывая на потом, набрал по памяти хорошо знакомый номер. Послушав некоторое время доносившиеся длинные гудки, он положил трубку, порылся в бумажных завалах на столе, вытащил оттуда записную книжку, сверился с ней и снова потянулся к телефону.

На этот раз на том конце провода отозвались сразу.

— Вот! — сказал в трубку Локотунин. Это было его собственное изобретение — слова «алло» или «да», которыми обычно начинаются телефонные разговоры, казались банальными, и он придумал говорить вместо них «вот!». Это было классно — его узнавали сразу.

— И тебе вот! — засмеялся собеседник Локотунина.

— Ко мне тут дама приходила…

— Пиковая?

— Нет, светлая, может, бубновая, может, червовая, — ответил Локотунин. — Но мысли у нее пиковые. И, что особенно интересно, все насчет трефового короля с ушами…

— Кончай базар, если есть дело, говори! — Словесная игра, не успев начаться, собеседнику Локотунина надоела. — Что за дама?

— Моя бывшая учительница. Зовут Зоя Иннокентьевна, а фамилия ее… — последовала эффектная пауза, — Белобородова. Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Может, говорит, а может, и не говорит… Так что хотела твоя дама?

— У нее имеется история о том, как ее племянника обманом втянули в одну фирму, которой он якобы нанес колоссальные убытки, а в погашение предложили отдать квартиру…

— А ты тут при чем? Почему она приходила к тебе?

— Такая уж у меня профессия — я всегда «при чем», — усмехнулся Локотунин. — Моя учительница хотела, чтобы я написал статью об этом и напечатал ее в газете.

— Ну а ты что?

— Во-первых, отговорил от публикации…

— А во-вторых?

— Во-вторых, узнал в одном из описываемых ею негодяев хорошего человека. Да и как было не узнать? Слишком уж много у него индивидуальных особенностей…

— Каких особенностей?

— Не хочется никого обижать, но у некоторых людей случаются очень запоминающиеся уши.

— И что она намерена делать?

— Действовать, ходить по инстанциям, бороться… Она уже побывала в городской администрации, у нас в редакции, в милиции. Собирается идти в прокуратуру, к Казанцеву. Зоя Иннокентьевна — человек простой, а у простых людей еще не утрачена вера в то, что их милиция их бережет.

— Ладно, разберемся, кто кого бережет… А за звонок спасибо.

— Спасибо мало… — засмеялся Локотунин. — Отдашь должок борзыми щенками.

Закончив разговор, Локотунин улыбнулся собственной крутизне.

— Молодец, съешь соленый огурец! — похвалил он себя. Да, действовал он не без корысти. Ну и что? Где они теперь, бескорыстные? Грызут сухую черную корочку. Ну и пусть себе грызут, если ума нет…

* * *

С утра Зоя Иннокентьевна несколько часов кряду проторчала в городской администрации, ожидая начальника жилотдела. Секретарша, смазливая девица в короткой юбке, вначале морочила голову о том, что Сан Саныч задерживается, но будет с минуты на минуту, затем раздраженно отмахивалась: «Ждите, если хотите! Или не ждите… Я его временем не распоряжаюсь!» — а потом и вовсе молчала, недовольно зыркая на заглядывающую время от времени в приемную назойливую посетительницу.

Зоя Иннокентьевна поначалу хотела во что бы то ни стало дождаться начальника, но потом почувствовала такую злость, униженность и обиду, что плюнула на все и поехала к Аллочке.

Еще две недели назад они сговорились, что Зоя Иннокентьевна отвезет ее на своем «Запорожце» на вокзал. Аллочка собиралась в отпуск, навестить родственников в Ивановской и Нижегородской областях. Времени до поезда было достаточно, и Аллочка стала показывать подруге гостинцы, накупленные для многочисленных племянников, племянниц и троюродных тетушек.

Зоя Иннокентьевна прямо высказала свое мнение по поводу подарков. Мнение было достаточно жестковатое, но так уж она устроена — в суждениях строга, особенно если в этот день у нее неважное настроение.

— А это еще что? — отчитывала Зоя Иннокентьевна Аллочку, красноречиво тыча пальцем в керамическую статуэтку водяного, а может, лешего. Понять это было непросто.

— Ну как ты не понимаешь, Зосенька! Я же тебе рассказывала, что наша Ниночка очень любит такие необычные фигурки. Вот я и подумала, обрадую девочку лешиком. — Аллочка обиженно взяла со стола фигурку и принялась заворачивать ее в газету.

— А я говорю — чушь твой лешик! Какая от него польза? Будет стоять где-нибудь на полке, пыль собирать. Лучше купила бы ей колготки. Это практично.