Козырная карта

После нашего последнего разговора прошла пара недель. Я чувствовала себя очень неуютно в доме, словно стыдилась чего-то. Владимир полностью погрузился в дела. До выборов оставалось несколько дней, и мы очень редко виделись. Поскольку мною почти никто не интересовался, я взяла привычку уезжать в город и развлекаться. Мне выделялось денежное пособие на месяц, и я тратила его на походы по салонам, барам, магазинам. Я сдала на права и пользовалась машинами, что стояли в гараже (благо их было предостаточно). Затем я осуществила давно задуманное: продала квартиру в городе, где жила раньше и купила маленькую квартиру в Москве. Теперь у меня было место, где можно скрыться от всех, побыть наедине с собой. Затем я сделала в ней ремонт (конечно, ни Владимир, ни его коллеги ничего не знали об этом), со временем обставила ее. Еще мне хотелось устроиться на работу, чтобы не терять навыки. И даже стала подумывать о работе в школе, учителем информатики или английского языка. Вот это уже нельзя было скрыть от бригады Володиных консультантов. Мне было запрещено это делать. «В контракте оговорено, что ты являешься женой и домохозяйкой. Про работу там нет ни слова». На какое-то время я смирилась с этим. Пока моя роль в Володиной жизни как нельзя лучше отражалась на его имидже. Пока я была занята обустройством своей квартиры, прошли выборы и, как предполагалось, Володя победил. Избрав нужную тактику, теперь он и его бригада занимались планами на будущее — депутатское кресло давала большие возможности. Мне вновь пришлось большую часть времени проводить дома, поскольку Володя было под постоянным прицелом прессы, и если я была нужно как «ширма для депутата», то я была на месте. С того памятного вечера, у нас с Володей больше не было интимных встреч. Мы общались, бывали вместе на вечерах, где сидели рядом. Он всегда был галантен и нежен. Но если я начинала приближаться к нему чуть ближе, чем требовал этикет, он тут же застывал и превращался в безразличную статую, которую я видела в нем при наших первых встречах. Я пыталась понять, в чем проблема. Но сделать это было трудно. Со мной на эту тему он не говорил, у других было неудобно спрашивать. Но, только наблюдая за его жизнью (а к лету она стала более размеренной и регламентированной), я, зная о его ежедневном распорядке от секретаря, замечала, что раз в полторы недели, он отменяет все встречи и плановые дела, берет Доктора и куда-то уезжает. Даже шофер остается дома. Этот факт показался мне подозрительным. Какие тайны могут быть у этих двух людей? Что вообще я успела узнать о Володе за все это время, кроме того, ЧТО ОН разрешает мне увидеть. Может у него женщина на стороне? Вдруг они занимаются чем-то незаконным, например убийства? Мысль была глупой, но она имела под собой почву: я не хотела иметь никакого отношения к киллерству, а на все мои расспросы об этих поездках, никто ничего не мог ответить. Сомнения (и ревность, конечно) угнетали меня, когда я решила последовать совету ревнивых жен и проследить, где он бывает. Я заранее уехала из дома, чтобы ждать его машину в паре километров от дома на перекрестке. Когда машина появилась, я поехала следом. Володя направлялся не в Москву. Через полчаса езды по трассе, машина съехала с шоссе и направилась в сторону какого-то поселка по проселочной дороге. Если на трассе я могла не высовываться из рядов машин и ехать незаметно для них, то на проселочной дороге меня было легко заметить. Поэтому я проехала мимо поворота, а вернулась домой. Но уже на следующий день я заехала в этот поселок, решив изучить его и постараться найти место, заинтересовавшее Володю и Мишу-Доктора. Результат были неутешительным: это было малюсенькое село, от которого в разных направлениях уходили еще 2 дороги. Одна вела в поселок городского типа, а другая в лечебный санаторий закрытого типа. И как мне сказали, это была больница для душевнобольных. Я и предположить не могла, куда же ездили мои наблюдаемые…

В следующий раз я ждала Володину машину на развилке. Каково же было мое удивление, когда его машина повернула в сторону лечебницы. Неужели он болен? — мелькнуло в голове. Я испугалась. Но, заглянув в наше с Володей прошлое, тут же успокоилась: нет, Володя был нормальный. Может, это Миша болен? Это было вероятнее, но тоже не имело достаточно оснований. Мы ведь жили вместе и что-нибудь странное в нем я обязательно бы заметила. Все это натолкнуло меня на мысль, что у Володи есть тайна, которую никто не должен знать, но мне же было любопытно, захотелось узнать все до конца.