Козырная пешка

Алиса затрясла головой. Удар пришелся по многострадальной скуле. Ей, видимо, было очень больно, но именно эта боль и отрезвила ее. Стеклянная пелена рухнула из ее глаз, она часто-часто заморгала и задышала, как загнанный пес в жару, только что язык не высунула.

– Встать можешь? – почти грубо спросил Сергей. Истерика была крайне не вовремя. Ему было некогда возиться с ее слезами. Двери дачи могли в любой момент распахнуться, и оттуда началась бы пальба. Алиса не ответила. Она дважды моргнула, потрясла головой и, охнув, ухватилась за щеку.

– Вставай, – повторил Сергей. – Я не могу тебя сейчас нести. Идти можешь?

– Могу, – ответила она. – Наверное, могу.

Алиса поднялась с земли и осторожно, как раненая лань, сделала несколько шагов. Сергей обернулся на дом. Дверь все еще была закрыта, но за стеклом маячили злобные рожи.

– Могу, – оповестила его Алиса. Сергей схватил ее за локоть и выволок на улицу. Алиса, которую так резко рванули в сторону, как выдернутую из земли репку, ойкнула, врезалась в забор, зашипела как ошпаренная кошка, и вылетела на улицу. Сергей, открыв машину, быстро утрамбовал ее на переднее сидение и завел мотор. Черный джип прыгнул с места, как тигр из засады. В открытое окно Сергей выбросил ключи от машин и мобильные телефоны. Сворачивая на шоссе, он успел увидеть, как из ворот метнулась скособоченная фигура, протягивавшая в его сторону неестественно длинную лапу.

– Все-таки не стали стрелять, – невесело усмехнулся он. Алиса не ответила. Ее снова трясло. Она неотрывно смотрела в окно, вцепившись в ручку на потолке машины, словно опасаясь выпасть. Впрочем, дорога была плохой. Машину подбрасывало на ухабах. Без этой предосторожности Алиса наверняка набила бы шишек на голове.

– Ты как себя чувствуешь? – спросил Сергей. Он поминутно оглядывался в зеркало заднего вида, опасаясь погони. Но, похоже, Глова не стал преследовать ускользнувшую добычу.

– Бывало лучше, – вяло ответила Алиса. – Ты откуда там взялся?

– Тебя потерял. Не мог понять, куда ты делась. Думал, этот… Нафаня тебя на куски порубал или запер в подвале где-нибудь, и трахает до потери пульса. Но он, похоже, ничего не знал. И вообще он как будто другим чем-то озадачен.

– Как же ты меня нашел? – спросила Алиса. Ее голос был недобрым, в нем сквозило подозрением, как холодным ветром в оконные щели.

– На мобильный позвонил. Номер долго не отвечал, а потом и вовсе абонент оказался отключен. Тут я и заподозрил, что ты в беде. Агата и Женя про тебя ничего не знали, в театре сказали, что ты ушла из ресторана в неизвестном направлении. Я пошел к знакомым ментам. Там же камеры понатыкали на площади. Они и увидели, что тебя в машину запихивают, только номера не видно было. Ну, а мне номер был ни к чему, я Витька узнал. Глова до конца рабочего дня в кабинетике прохлаждался, а потом поехал за город, причем не туда, где его дача. Я за ним. Так и нашел.

– Чудеса дедукции, – мертвым голосом произнесла Алиса. – Если бы не ты. Они бы меня…

Она захлебнулась словами и начала рыдать, как школьница. В этом плаче не было воя раненой волчицы, не было отчаяния брошенной бабы, даже боли смертельно униженной женщины. Она плакала, как ребенок, разочаровавшийся этим миром, как маленькая девочка, которой сказали, что Деда Мороза не существует. Это был даже не плач, а скулеж еще слепого щеночка, которые потерялся в этом темном и страшном мире и не знает, куда ползти, чтобы снова уткнуться в теплое брюхо матери. Сергей съехал на обочину и остановился. Он не знал, как ее утешить, потому что прежде никогда не попадал в ситуации, когда нужно было утешать.

Мать родила Сергея уже в тридцать шесть лет. В семье он был не первым, но на момент рождения, ни брата, ни сестры у него как бы не было. Пьющую мать дважды лишали родительских прав, детей забрали в детские дома, что мать ничуть не смутило. Веселая жизнь была ей гораздо приятнее весной мороки по уходу за вечно орущими чадами. Галина, так звали мать Сергея, даже не знала, от кого родила детей. Старшенькая родилась со сросшейся с носом верхней губой. Увидев ее, Галина равнодушно буркнула «Уродка». Девочка, несмотря на прогнозы врачей, выжила и чувствовала себя относительно неплохо, несмотря на то, что от матери и ее бесконечно меняющихся сожителей ей то и дело доставалось на орехи. Дочь Галину не заботила, так же как и еще один ребенок, родившийся как-то вдруг. То, что Галина беременна, она обнаружила уже на пятом месяце, до этого ей и в голову не приходило, что очередной приходящий хахаль не только темной ночью вынесет из покосившейся избушки нехитрый скарб, но и оставит ей наследство в виде плакучего и капризного пацана. Советские законы быстро определили Галину в запойные алкоголики, отправили на лечение, а детей забрали в детский дом. Куда – Галина не знала, да и не интересовалась.