Козырные тузы

Том, который, несмотря на смущение, не мог отвести от них глаз, заметил (с тем странным вниманием к мелочам, которое появляется всякий раз, когда оказываешься в страшно неловкой ситуации), что у нее ужасно некрасивые ступни. Они были стерты до крови и покрыты загрубелыми мозолями, а большой палец одной ноги представлял собой сплошной синяк от постоянных прыжков на пуантах.

Десять минут спустя они все еще барахтались, и Аста с растущим раздражением начала покрикивать:

— Давай же! Давай!

С губ Странника время от времени срывались невнятные хриплые звуки, синий зад усердно и отчаянно двигался вверх-вниз, вверх-вниз.

Послышался звон шпор, и Аста ахнула, а Странник с диким воплем провалился сквозь ее распластанное тело и исчез в глубинах кровати. Том, который сам едва сдержался, подскочил к ней, чтобы убедиться, что Аста жива. Женщина лежала совершенно неподвижно, он протянул руку и коснулся ее обнаженного плеча. Она снова вскрикнула, и Том, не ожидавший такой реакции, потерял равновесие и уткнулся головой в подушку. Такисианин некоторое время таращился на постель, потом закричал:

— Он был…

Захлопнувшаяся дверь заглушила окончание фразы.

Космический Странник вернулся.

— Да уж! Искренне надеюсь, что такисиане не сделают тебя своей сексуальной игрушкой. Ты начисто лишена даже самых элементарных эротических навыков.

— Это я-то? — взвизгнула Аста, отпихнув Тома. — Да это ты ни на что не годен!

— А ты что смеешься, коротышка несчастный? — напустился на Тома Странник.

Том не смеялся — и даже не собирался, но курьезность положения заставила его издать сдавленный звук.

— А знаешь, что они тебе уготовили? — не унимался Странник. — Вивисекцию! Знаешь, что это такое? Понятия не имею, зачем они тебя захватили. Ты, наверное, самый никчемный из всех тузов. Трясешься, как студень в миске, и хнычешь, как перепуганная девственница.

Он метнул возмущенный испепеляющий взгляд в Асту, которая в ответ скорчила язвительную гримасу.

Том не выдержал.

— Слушай, катись отсюда, а? Выметайся! Думаешь, ты здесь самый умный? Ты застрял на этом вшивом корабле, как и все мы. Тебе никуда не деться отсюда. Если бы ты мог, то давно уже свалил бы. А теперь пошел вон! Вон!

Том набросился на него и принялся размахивать руками, как будто гонял кур. Странник счел за лучшее убраться подобру-поздорову, и вид у него был определенно напуганный.

* * *

— Где ты шлялся? — Тахион прекратил нервозно расхаживать туда-сюда. — Сколько нужно времени, чтобы обойти корабль… — Странник, уже наполовину просочившийся сквозь стену в каюту, дернулся в обратную сторону. — Нет, пожалуйста, постойте. Прошу прощения. Это все волнение. Что вам удалось выяснить?

— Наши тюремщики рыщут по кораблю в поисках меня. Просто ума не приложу, как им удается меня выслеживать. Вне всякого сомнения, они скоро будут здесь.

— А Бенаф'сай? Пожилая женщина с драгоценными камнями в волосах, — пояснил он в ответ на недоуменный взгляд Странника.

— Понятия не имею.

Tax придержал язык, решив, что местонахождение старухи сейчас, пожалуй, не так уж и важно.

— Ладно, не беда. Давай попробуем. Слева от двери каюты в стене есть небольшой выступ. Это панель принудительного управления дверью. Открой ее, и тогда мы…

— Нет.

— Прошу… — начал он вежливым тоном, но запнулся и прорычал: — Что?

— Я сказал: нет. Не испытываю ни малейшего доверия к вашей способности успешно исполнить этот план и не желаю в нем участвовать. Кроме того, пока я буду стоять там, материальный и беззащитный, эти головорезы нападут на меня и что-нибудь со мной сделают.

— Это займет всего одно мгновение.

Странник скрестил руки на груди и вперил царственный взор в дальнюю стену.

— Нет.

— Пожалуйста.

— Нет.

Тахион стиснул руки.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— Нет.

— Ах ты жалкий презренный трус! — взревел Тахион. — Ты подвергаешь опасности нас всех. Ты единственный, кто…

Но Странник уже уходил. Тахион бросился к нише в стене, схватил изящную мембрийскую вазу и запустил ею в стремительно исчезающего туза. Она пролетела сквозь него и разбилась о стену, и Странник одарил его взглядом, полным жгучего презрения и отвращения. Таха затрясло — не то от ярости, не то от отчаяния, которым наполнила его собственная бурная реакция. Он ослабил узел кружевного галстука и дернул себя за ворот, хватая ртом воздух. Долгие годы он старался не выходить из себя и относиться ко всем людям одинаково терпеливо и мягко. И все насмарку. Он вел себя как… Он задумался, подыскивая достаточно омерзительное сравнение.

Как Забб.

Короткий приступ самобичевания пошел ему на пользу, но не разрешил их главную трудность. Они по уши в дерьме, как говорят земляне.

«И это тоже моя вина», — сказал Тахион, даже не задумавшись над тем, не удастся ли лестью или посулами смягчить несговорчивого туза.

* * *