Козырные тузы

Дебби была ее лучшей подругой до того, как в ее жизни появился Сэл, но она никогда не относилась к ней с таким благоговением, как к нему, как будто Дебби принадлежала какой-то другой вселенной. Возможно, так оно и было, и существовала еще одна вселенная, в которой Дебби не стала лишать себя жизни, когда отец ее ребенка бросил ее. А у Джейн не возникло необходимости выжимать слезы из глаз вероломного мальчишки, и вирус дикой карты так и остался дремать в ее организме. Может быть, имелась и еще одна вселенная, где Сэл не тонул в ванне и не оставлял ее одну, отчаянно жаждущую поверить хоть кому-нибудь.

Она взглянула на мужчину, сидящего напротив нее. «Вы нужны нам», — сказал он. Какая разница, кто такие эти «мы». Хоть египетские масоны, хоть какие другие. Как чудесно было бы отдать себя в чьи-то руки, знать, что о тебе позаботятся и защитят.

«Понимаешь ли ты это, Сэл? — вопросила она бездонную пустоту. — Понимаешь ли ты, каково это — остаться один на один с силой, которая слишком велика для тебя? Я нужна им, Сэл, они сами так говорят. Эти люди мне не нравятся — а ты бы возненавидел их с первого взгляда, — но они позаботятся обо мне, а мне это сейчас так необходимо! Я одна как перст, где бы ни находилась, я пришла сюда забытыми путями, и мне некуда больше идти. Знаешь ли ты об этом, Сэл?»

Бездонная пустота не отвечала. Джейн поймала себя на том, что кивает белокурому красавцу.

— Хорошо. Я останусь. То есть я понимаю, что вы все равно не отпустили бы меня, но я остаюсь у вас по доброй воле.

Его ответная улыбка почти успокоила ее.

— Мы понимаем различие. Красный и Ким Той отведут вас в вашу комнату. — Он поднялся и протянул ей руку. — Добро пожаловать, Джейн. Теперь вы — одна из нас.

Девушка отступила, подняв обе руки над головой, как будто он держал ее на прицеле.

— Нет, — твердо возразила она. — Я остаюсь здесь по доброй воле, но это все. Я — не одна из вас.

Его глаза опять превратились в мерзлые ледышки. Роман опустил руку.

— Ладно. Вы остаетесь, но вы не одна из нас. И это различие мы тоже понимаем.

* * *

Комнатка, которую ей отвели, располагалась в углу огромного холодного каменного мешка, разбитого на клетушки при помощи оштукатуренных перегородок. Джейн доставили ее немногочисленные пожитки из крошечной квартирки, которую она снимала, принесли в комнату телевизор и койку. Она смотрела новости, жадно вылавливая малейшие упоминания о Джеке Попрыгунчике. В остальное время занималась тем, что извлекала из кончиков пальцев капли воды и внимательно смотрела, как они отрываются и падают вниз.

* * *

— Хорошенькая она? — поинтересовался Астроном, сидя в своем инвалидном кресле у могилы Жана де Аллуя.

Каменное изваяние еще хранило следы крови: не так давно Астроному пришлось подзарядить источник своей силы.

— Ничего. — Роман небрежно пригубил бокал вина и поставил его на столик.

Старик постоянно соблазнял его — выпивкой, наркотиками, женщинами. Роман из вежливости пробовал и неизменно отставлял предложенное в сторону. Все только гадали, сколько еще Астроном будет смотреть на это сквозь пальцы. Рано или поздно он должен был выдвинуть какое-нибудь причудливое требование, которое повлечет за собой низвержение Романа. Близость к Астроному не проходила даром еще никому.

Взгляд Романа наткнулся на темный закуток под кирпичной аркой, где в мрачной задумчивости сидел Несущий Гибель, устремив бездонный взгляд на что-то, видимое лишь ему одному. В другом углу, неподалеку от фонарного столба, нетерпеливо шелестел жестким хитином Кафка. Он просто не мог не шелестеть этим своим мерзким экзоскелетом. Звук был такой, будто надвигается несметное тараканье войско — надкрылье к надкрылью. Роман даже не потрудился скрыть свое отвращение при виде Кафки. Что касается Несущего Гибель, то он вызывал чувство, которое было за гранью отвращения. Порой Роману казалось, что сам Астроном его побаивается. Однако Несущий Гибель и Кафка уже получили свою долю унижений, на которые их обрек вирус дикой карты, в то время как он сам мог лишь догадываться, что уготовил ему Астроном. Он надеялся, что у него будет достаточно времени, чтобы сообразить, как вести себя. Да еще и Элли… Мысль о жене подействовала на него как удар в поддых. Нет, только не надо сейчас об Элли. Он взглянул на бокал с вином и в миллионный раз подавил желание забыться. «Если уж я паду — нет, когда я паду, — то сделаю это в расцвете своих способностей». Астроном внезапно рассмеялся.

— Мелодрама — твоя стихия, Роман. Это все твоя мужественная внешность. Я так и вижу, как ты спасаешь вдов и сирот. — Смешок затих, оставив после себя недобрую улыбку. — Смотри, осторожней с той девчонкой. А не то можешь до срока отправиться к праотцам.

— Могу. — Взгляд Романа устремился на галерею. Итальянские деревянные статуэтки куда-то пропали; он не смог восстановить в памяти их вид, как ни старался. — Но не отправлюсь.

— И отчего же ты так в этом уверен?

— Она — воплощенная добродетель. Пай-девочка. Простушка двадцати с небольшим лет от роду, которая еще не успела запятнать себя убийством.