КПСС у власти

«… что теперь, когда рабочие и моряки перестали верить в спасительность центральной власти … мы должны напречь все силы на то, чтобы так называемая „власть“ перешла к советам, которые, разрывая и разделяя ее по кусочкам, тем самым уничтожат централизованное государство: государство всегда давило, давит и будет давить и без его уничтожения не может быть обеспечена победа революции».

Вот под каким лозунгом пошел матрос Железняков, один из руководителей Кронштадтского отряда на Октябрьский переворот, вот почему именно ему было поручено Лениным «разогнать» Учредительное собрание. Даже Большая Советская Энциклопедия не отрицает того, что Железняков был анархистом.

Характерно, что тот же «Голос труда» об этом решающем собрании в Кронштадте пишет:

«Некоторые товарищи большевики заявили нам, что не одни только анархисты отрицают централизованное государство, что и они, большевики, не признают его».

Таким образом при вербовке сил для переворота в Кронштадте большевики собственно не посмели открыто выступить под своими лозунгами в вопросе о власти.

Легенда о массовом штурме Зимнего дворца давно разоблачена многими историками, в частности, С. П. Мельгуновым. Красная гвардия, созданная в дни «корниловщины», была немногочисленна и в перевороте мало участвовала (в отличие от Февральской революции, работа на фабриках и заводах 25 октября в основном не останавливалась). Если обратиться к воспоминаниям участников, не прошедшим лакировки в сталинское время, оказывается, что в отряде путиловцев, участвовавших во главе с Сурковым в занятии Зимнего дворца, было всего лишь 80 красногвардейцев. Рабочий Балтийского завода Мартынов приводит цифру в 235 красногвардейцев для своего завода, но меньше половины их находились и вечером еще в отряде. Единственной силой, активно участвовавшей в перевороте, были моряки Кронштадта и флота. Они и совершили фактически переворот. По свидетельству Измайлова в ночь на 25 октября по телеграмме Свердлова из Гельсингфорса в Кронштадт было послано три эшелона, общей численностью около четырех с половиной тысяч человек (две тысячи по словам Антонова-Овсеенко, полторы тысячи по данным штаба флота). Из Кронштадта прибыло по партийным официальным данным десять тысяч моряков. По словам современников их едва ли было больше двух-трех тысяч. Каковы бы ни были цифры, моряки, испытанные уже в июльском восстании, представляли собой реальную силу, были главной опорой Троцкого. Большинство моряков принадлежало к левым эсерам и анархистам, но вне зависимости от этого, все организации моряков готовы были идти на свержение Временного правительства, видя в этом также отчасти и сведение счетов за подавление июльского путча.

Военно-революционный комитет издал 22 октября воззвание к гарнизону с призывом исполнять только приказы ВРК, а все другие «считать контрреволюционными». Несмотря на это воззвание и другие призывы ВРК, войска Петроградского гарнизона в подавляющем числе объявили свой нейтралитет. Когда в 10 часов утра 25 октября Военно-революционный комитет вызвал свои «верные» полки для занятия различных объектов в городе согласно плану, ни один из полков не выступил. Даже Подвойский, сильно приукрашивающий действительность в своих воспоминаниях, вынужден признать, что значительная часть полков заявила о своем нейтралитете, а другая, якобы, находившаяся в полном распоряжении ВРК, была зачислена «в резерв». Из двух полков, считавшихся наиболее верными и обещавшими выступить «в любой момент», Гренадерский полк не выступил вовсе, а Павловский ограничился тем, что выставил патрули вокруг Зимнего дворца, которые, однако, равно задерживали как членов ВРК, так и представителей правительства. Вот почему объявленное с утра свержение Временного правительства фактически не состоялось. За первым объявлением идет целая серия подобных же деклараций (в 2 часа Троцкий обещает, что Зимний дворец падет через несколько минут) вплоть до двух часов ночи. Правительство сначала собрало незначительные, но достаточные силы для обороны, в расчете на подход свежих частей с фронта. Но этими силами, как известно, никто не управлял, войска и юнкерские училища не получали никаких приказов, а сами представители правительства открыто предоставили всем своим защитникам свободу действий, говоря, что кровопролитие будет бесцельным. После долгих колебаний многие ушли, в том числе такие верные части как Михайловское артиллерийское училище.