Крабат

— Тебя. Борхардт-Люгер 1914 года, карабинная модель, диск на 32 патрона, экспериментальный оптический прицел. Твои отпечатки пальцев, помнишь? В Северном корпусе меня — тебя! — видели, потом ты угнал мотоцикл… Не бойся, не поймают, они в другую сторону поехали. Мотоцикла-то два… Это не все, Отомар, но остальное приберегу, не хочу эффект портить. Ну, оцени!

— «Бога Черного, царства древнего позабыт алтарь. Крячут вороны, камень мхом зарос. Бог ушел от нас…»

— Э, нет! Мы хлебаем из одного котла, герр Шадов. Фамилии-то меняли вместе, не забыл? I uopshte, Sorbi izumeo јe austriјskog Generalshtab. Ну, пора! Фильм-эпопея «Smrt hromi», серия вторая.

— Фильм? Хелену-то за что?

— За то, братец Железная Маска!

* * *

Отвели в сторону, от «Антилопы» подальше, толкнули в спину, ткнули коленями в пыль. Чья-то ладонь надавила на затылок. Марек Шадов закрыл глаза. Секунды тянулись невыносимо долго, вокруг плескалась черная вода, и где-то далеко, на краю сгинувшего мира негромко смеялся Мастер Теофил.

— Крабат! Кра-а-абат!.. Иди в Шварцкольм на мельницу! Не пожалеешь!..

Наконец металл прикоснулся к шее. Марек невольно вздрогнул — смерть была холодна.

— Пистолет твой, — пояснил брат. — Ты не против? Извини, что задерживаю. Это все трюк с мотоциклами, слишком удачно вышло, пока сообразят, пока назад повернут… Кстати, тебе грех жаловаться. Все, что обещано, я выполнил, zar ne? Разве мы не в Швейцарии? А насчет «потом» уговора не было.

Отвечать не имело смысла — черная вода не знает жалости. Отомар Шадовиц, последний Крабат, стоял на коленях в придорожной пыли и ждал выстрела. Понимал, что не услышит, умрет прежде, но все равно ждал. Хоть какой-то смысл в том, что еще осталось от жизни.

…Прошу вас стать моей женой… Я отбил у гангстера его девушку… Ничего было не изменить, мы оба знали, что остановиться уже не сможем… Тебе нравится, когда я называю тебя папой… Я не Каин и никогда им не стану…

А еще ему очень хотелось, чтобы кто-то милосердный сыграл «Титаник-вальс». Марек попытался вспомнить мелодию, однако ноты ускользали, смытые с палубы черной ледяной водой. Вальс умер. И тогда стоящий на коленях заставил себя разлепить сухие губы:

— Не томись тоской бесплодной… Ведь не вечен снег зимы… Будет родина свободной…

— Рдах… Рдах… Ррдаум!.. Рдах!..

Он все-таки услышал. И в то же миг металл оторвался от его шеи.

— Не двигаться! — ударил голос с небес. — Следующая пуля — твоя, stricher!

* * *

Экипаж «Альпийского гонщика» отъездил свое. Все трое — в пыли. Шляпа Набекрень успел напоследок дотянуться до пулемета, но и только. Кровь, еще не успевшая впитаться в сухую землю, казалась тяжелыми красными гроздями. Беспощаден серп…

Вероника Оршич, пилот-испытатель Первой эскадрильи «Врил», коснулась подошвами грунтовки. Ни шлема, ни тяжелых очков, только ранец и пояс. Черный зрачок пистолета — Гандрию в лицо.

— Опусти оружие, Пейпер!

— Шадовиц-младший к вашим услугам, — Марек почувствовал, что брат улыбается. — Не хотите же вы осиротить своего любовника?

Черный зрачок дрогнул. Гандрий взял старшего за плечи, помог встать.

— Вот теперь все в сборе!

Шагнул вперед, поглядел на трупы возле красного авто.

— Полная смена караула! Я почему, Отомар, твой пистолет взял? Чтобы этих ухлопать. Но так даже лучше… Уберите оружие, фройляйн, больше никто никого не убьет.

Девушка, чуть подумав, спрятала пистолет в поясную кобуру.

— Отомар! Иди ко мне!..

— Стоп! — гауптштурмфюрер СС поднял вверх руку. — Сначала мой брат должен узнать, с кем имеет дело. В плане операции было слабое место. Как удержать преступника в отеле? Ребята, конечно, присматривали, но знаешь, Отомар, есть такой коан про корову и хвост. Ты бы выскользнул! Требовалось занять тебя чем-нибудь приятным, еще лучше — какой-нибудь тайной. Фройляйн Оршич девушка не только красивая, но и загадочная…

Синий взгляд ударил молнией.

— Не слушай его, Отомар!

Брат весело рассмеялся:

— А знаешь из какого номера стреляли? Из того самого, из вашего гнездышка. Отпечатков пальцев — на три процесса хватит. А снял номер не кто иной, как Марек Шадов, что и записано в соответствующей графе. Такая вот, я тебе скажу, загогулина. А теперь подумай, кто тебя тащит в могилу?

Девушка покачнулась, с трудом устояв.

— Н-не-е-ет!!! Неправда, Отомар! Я показала свой паспорт. То есть не мой…

Новый взрыв смеха не дал договорить:

— Нельзя же быть такой наивной, фройляйн! Вы вошли в Северный корпус, вам предложили свободный номер… О чем вы думали? Да будь у меня завербованный агент, он не сработал бы чище. А если это глупость, то за глупость надо платить.

Марек понимал, что брата нужно немедленно остановить, заставить молчать, но руки были скованы, а слова куда-то исчезли. Синеглазая ни в чем не виновата, это все он, Отомар! Нет, это все Гандрий!..

…Но брат был далеко. Вероника — рядом… За левым ухом негромко хихикнул Мастер Теофил.