Крабат

Работодатель рассчитался с ним за три дня до отъезда. То, что мистер Мото сворачивает дела, Марек, конечно, знал — сам их сворачивал, но скорый отъезд все-таки удивил. Странный японец, не став ничего объяснять, сообщил, что заказал билет и для своего «доктора Ватсона» — на другой пароход, идущий совсем на иной материк. Уехать же настоятельно советовал, ибо в Шанхае становилось слишком жарко.

«Буки-о сутэро! Тэ-о агэро!..»

«Доктор Ватсон» (титул был новый, неожиданный, как и сам отъезд) сначала проморгался, затем задумался, а после твердо заявил, что никуда не поедет. Японцы наглеют, это понятно. Однако имеются дела куда более важные, чем всякое там «нигэру-то уцу-дзо».

Взгляд мистера Мото был способен створожить целую бочку молока. Марек сообразил, что его видят насквозь, причем куда четче, чем на экране в кабинете рентгенолога.

Не сдержался. Кислота плеснула в огонь.

— Да-да, мистер Мото! Из-за НЕЕ! Но это мое дело! Личное, понимаете?

Работодатель вместо ответа пожал пиджачными плечами.

Войны между грозным О'Харой и скромным, хотя и странным японцем так и не случилось, и Марек несколько раз виделся с НЕЙ без всякого риска заработать случайную пулю. На улице, в клубе, у касс «Южно-Китайского банка» и, как в тот раз, среди ресторанных пальм. Хотел заговорить, объясниться — не смог. То ОНА была не одна, то он — в случайной компании.

Промолчал, но запомнил ЕЕ взгляд. Так смотрят на кота с помойки, посмевшего улечься посреди семейной кровати.

Марек понимал, что все безнадежно, бессмысленно. Но взять и сбежать?

Нет!

В порт мистер Мото ехать ему не велел. Незачем — и опасно. Простились в пустой гулкой квартире, откуда уже успели вынести вещи. Работодатель адреса не дал и писать не обещался. Совет дал один: не забывать, но вспоминать пореже.

Уже перед самым расставанием мистер Мото, хлопнув себя по лбу, посетовал на собственную рассеянность — и попросил выполнить одну пустяковую просьбу. Марек Шадов прекрасно знал цену пустяковых просьб странного японца, но отказать не мог. Мистер Мото открыл чемодан…

— Подставляйте ладонь!

Бумажная упаковка — легкая, маленькая, на две коробки спичек. Просьба же оказалась и в самом деле несложной. Следовало прибыть на место — и вручить посылку тому, кто будет слева. Но предварительно развернуть, дабы удостовериться в том, что нет никакой ошибки.

Марек понял далеко не все, но обещал. Простились. Через несколько дней посыльный принес простой белый конверт, внутри которого оказался билет в «Нанкин Гранд Театр». «Серенады Джека Картера», начало в 19.00, ряд второй, место восьмое. Итак, содержимое пакета предназначено тому, кто окажется рядом, на месте № 7. Лишь насчет ошибки ясности по-прежнему не было. Кто может ошибиться? И в чем?

На концерт Марек Шадов надел свой лучший костюм. Пистолет решил не брать.

* * *

Щелчок — сухой, но резкий. Взведенный курок…

Марек Шадов вздрогнул, сигарета выскользнула из пальцев. Рядом белым призраком стояла Герда. В первый миг он не мог понять, что с ней, и только потом сообразил. Простыня — закуталась до самой шеи, лишь рука торчит — с горящей зажигалкой. Не очень понимая, что делает, мужчина поднял с коврика сигарету…

Зажигалка погасла.

— Если ты… — девочка бросила быстрый взгляд на дверь, — если ты закуришь, Кай, я ничего не скажу Королеве. Не хочу, чтобы ей было больно.

Помолчала, закусила губу.

— Ты очень сильный, Кай. Я знаю.

Зажигалка негромко ударилась об пол. Герда поправила простыню, повернулась, добрела до кровати. Легла — упала — лицом вниз, рывком натянула одеяло, затем нащупала подушку и нырнула под нее, прижав растопыренной ладонью.

Замерла.

Мужчина поглядел на сигарету, хотел сжать пальцы, чтобы превратить в труху. Сдержался и просто положил ее возле пепельницы.

4

Прежде чем открыть темную полированную дверь и вдохнуть тяжелый, пропитанный винными парами воздух, Хинтерштойсер поразился собственной непоследовательности. Уйти с пьянки, чтобы оказаться точнехонько в гостиничном баре! Абсурд? Можно и хуже назвать.

Во всем виноват был швейцар. От входа в Нордхауз Андреас побрел куда глаза глядят. Глядели же они прямо, где совсем неподалеку горели огни главного корпуса «Des Alpes». Больше некуда, дождь слева, дождь справа, сверху тоже он, а там можно и под козырьком постоять возле стеклянных дверей. Даже покурить, если сигареты не промокнут.

До входа добрался, сигареты промочил. Первая не загорелась, вторая тоже. Verfickte!.. Собрался достать третью, но в этот миг совсем рядом могучей коренастой тенью соткался швейцар, в фуражке и при непременном зонтике. Взглянув недоуменно, достал из кармана форменной тужурки тяжелый серебряный портсигар. Негромко щелкнул замочек. Андреас поспешил поблагодарить — и был назван по фамилии. Хинтерштойсер немало изумился, но выяснилось, что он в этих местах — личность известная. Об их с Курцем приезде уже оповещен весь отель, в холле даже фотографии повесили.