Крабат

Глаз так и не поднял, зато полез в правый карман пиджака. Она знала, что мальчишка носит там черный каучуковый мячик. У каждого свои причуды. Сейчас достанет — и что?

Достал. Нет, не мячик, небольшой пакет в желтой оберточной бумаге. Значит, она не ошиблась. Важные послания принято пересылать в ларце, одна из традиций славного города Шанхая.

Женщина отвернулась, не желая помогать. Пусть сам крутится, Желтый Сандал. Смотрела на сцену, на тяжелый малиновый занавес. Пора начинать, но знаменитости, как и положено, тянут время.

— Разрешите… Разрешите сделать вам предложение, Ильза.

— Разрешаю, — даже не подумав, отозвалась она. Повернулась.

Сначала увидела его глаза. Удивилась, еще ничего не понимая, встала. Потом поглядела на то, что лежало на его широкой ладони. Не поверила, хотела протянуть руку.

…Колец было два — и в то же время одно, две разъединенные золотые половинки. Гиммель, Кольца-Близнецы, на каждом — протянутая ладонь. Если вставить одну половинку в другую — у алтаря, пред ликом Божьим, — ладони станут единым целым.

— Прошу вас стать моей женой.

Женщина заметила, как дрогнула его ладонь. Все еще не веря, решилась и взяла в руку маленькую, на два спичечных коробка, шкатулку. Надо было немедленно сказать «нет», мальчишка перешел все границы… Но кольца манили, ей вдруг до боли захотелось увидеть, как два маленьких золотых обруча входят друг в друга, как соединяются две ладони…

— Ты хорошо подумал, Марек Шадов?

Укусила себя за язык. Поздно! В его глазах что-то вспыхнуло. Маленький бумажный фонарик с весеннего китайского праздника, невесомый и хрупкий. Дунь — и погаснет.

— Если честно, совсем не думал.

Она умела решать быстро, не теряя ни секунды. Взяла одно из колец, поднесла к безымянному пальцу.

— Учти, Марек! Тебе придется полюбить двух женщин.

Кольца Гиммель превратились в одно, венчальное, в маленьком храме при германском посольстве. Женщина спрятала его в шкатулочку и надевала только перед нечастыми встречами с мужем. Марек Шадов купил себе другое, самое обычное, но тоже носил далеко не всегда.

— Я отбил у гангстера его девушку, — сказал ей Марек после венчания.

Ильза Веспер не стала его разубеждать.

6

Шут бил в колокола, рыцари, алебардщики и медведи деловито, сменяя друг друга, семенили по кругу прямо под золоченным престолом Кроноса, меланхолического бородача со скипетром и песочными часами. Слева на них взирал Петух, справа — Лев. Карнавал Времени башни Цитглогге в самом разгаре.

Марек Шадов не смотрел на заводных средневековых кукол. Наблюдать за Гердой было куда интереснее.

…Моргнула, приоткрыла рот, замерла, покачала головой, закусила губами палец. Все-таки ребенок. Приятно в этом убеждаться, хотя бы иногда.

Берн, Часовая башня, без двух минут полдень. Подойти? Нет, пусть досмотрит до конца. Чуть-чуть осталось.

— Кикерики!.. — подал голос Петух. Лев промолчал, но повернул голову к недвижному Царю-Кроносу. Пора! Тот понял и неторопливо, с достоинством, перевернул песочные часы. Проснулся скучавший чуть в сторонке Рыцарь, взмахнул тяжелым молотом…

— Бом-м-м!

Герда вынула палец изо рта. Нахмурилась, достала платочек и тщательно вытерла.

— Бом-м-м! Бом-м-м!..

Марек попытался незаметно подойти сзади, но не преуспел.

— Ты уже здесь, Кай? Надо будет через час с другой стороны понаблюдать, — девочка дернула подбородком в сторону башни. — Это больше для детишек. А там — астрономические часы, настоящие. Только Земля не вокруг Солнца обращается, а совсем наоборот. Они здесь про Коперника еще не знают.

— Бом-м-м! Бом-м-м!.. Бом-м-м!..

Кончик платка кокетливо выглядывал из кармана платьица. Мужчина сделал серьезное лицо.

— Медведи, что с них возьмешь?

— Бом-м-м!

Вероника появилась с последним ударом часов, как раз перед тем, как Петух выдал свое финальное «Кикерики!», прощаясь с публикой до следующего часа.

— Вот и я! Не опоздала?

Учительница из Тюрингии была при полном параде: шляпа, бабушкина юбка, безразмерная сумка в руке.

— Ой, здесь все так интересно, так красиво! Целый день бы гуляла.

И, без перерыва, понизив голос:

— Отойдем!

Народ уже расходился, поэтому свободное место нашлось сразу — на тротуаре, у высокого старинного фонаря. Девушка поставила сумку на истоптанные серые плиты, быстро оглянулась.

— Марек! Сейчас я исчезну. И вы исчезайте, немедленно. К машине не возвращайтесь, там могут уже ждать.

Поглядела на девочку, покачала головой.

— Предложила бы забрать Гертруду с собой, но — понимаю…

Герда взяла мужчину за руку, крепко сжала пальцы. Марек кивнул:

— И все понимают. Странно, что нас выпустили из Германии.

Соломенная шляпа нетерпеливо качнулась:

— Ничего странного. Там — немецкая полиция. Пришлось бы объясняться, составлять протокол, докладывать по инстанциям, а потом делиться добычей. Здесь они уже не церемонятся. А может, и ваш знакомый из «стапо» поспособствовал, не знаю… Пока ищут только меня, но это ненадолго. Уходим?

Марек Шадов полез свободной рукой в карман пиджака, достал сложенный вдвое бланк телеграммы.

— Жена приедет сюда, в «Des Alpes». Если нас там не будет, ее могут встретить другие.

Ногти Герды до боли впились в кожу.