Краденая победа

— Лачи, мы тут в безопасности? — поинтересовалась Амрита, пока муж перевязывал ей ногу. Повязка тотчас набухла кровью, но на землю кровь капать перестала. Теперь, если у темесцев нет собак, можно уйти.

— Пока да, — женщина облизнула накрашенную губку. Пратап отвернулся, сосредоточил взгляд на узорах на покрывале жены. «А ведь ей, наверное, и двадцати лет нет, — подумал он. — Совсем девочка, а такая… Как такое допускает отец?» Впрочем, не стоит пенять на поведение спасительнице. — Ненадолго.

Подумав, Лачи добавила:

— Доску они найдут, они же знают, где вы сидели. Потом проникнут сюда. Если твой муж, дорогая…

— Амритой меня зовут…

— Дорогая Амрита, — как ни в чем не бывало, продолжила Лачи. — Если твой муж не божественный воитель Аргхелаи, лучше поспешить.

— Вы правы, — произнес Пратап. Кто бы ни была женщина, она избавила его от необходимости…. Про такое лучше и не думать. — Могу я вас попросить…

— Пойти с вами? — усмехнулась девушка. — Этой ночью я отдыхаю от… работы, в храм хотела сходить, да там пальба началась. Мой долг — помочь тем, кто отстаивал честь богини. Куда вы идете?

— Во дворец, — не соврал Пратап. — Идем с нами, тебя наградят.

«Я зарабатываю куда больше, чем вы можете дать, — грустно подумала Лачи. — Но не себе».

— О награде поговорим, если останемся в живых, — отозвалась Лачи. — Скорее!

Едва они успели броситься в сад, как запирающая тайный лаз дверца рухнула, и в сад ввалились несколько темесцев с мушкетами.

— Ищите гадов! — услышал Пратап. — Они не могли уйти далеко, я видел кровь.

Солдаты рассыпались по саду. Потревоженный шумом, из ворот выскочил старик-привратник.

— Что вы здесь делаете? Немедленно покиньте владения рани!

— В ее владениях укрывается убийца, — усмехнулся Фанцетти, — напавший на воинов Темесы.

— У нас нет никакого убийцы! Немедленно убирайтесь вон!

Вместо ответа северянин ударил привратника прикладом. Закрывая окровавленную голову, тот спрятался обратно.

— Тут их нет, господин магистр. — На лице командира преследователей, лейтенанта Монини, появилось виноватое выражение. Какое-то время Фанцетти обдумывал услышанное.

— Ищите на улицах, особенно тех, что ведут к крепости, — наконец приказал он. — В дома не врывайтесь. Еще не время…

— Но мы уже ворвались в дом, принадлежащий самой…

— Делайте свое дело, лейтенант, а мне предоставьте делать свое, — отрезал старший магистр. — Я позабочусь, чтобы рани не использовала власть во вред Темесе. Они не должны добраться до своих хозяев.

— Есть, сир магистр, — отдал честь лейтенант.

Пратапу не раз и не два доводилось патрулировать городские улицы. Но здесь он, член воинской касты, чувствовал себя чужим и хорошо знал: не хочешь потеряться — не суйся в бесконечный лабиринт тупичков, подворотен, развалин, грязных переулочков, над которыми почти смыкаются стены домов. В этих кишках огромного города пахнет нечистотами, мочой, рвотой и собачьим дерьмом. Тут могут срезать кошелек в любой момент, и не поможет никакое воинское мастерство. А могут… В этом мире не имеет значение ни богатство, ни положение. Солдаты никогда не сходили с относительно широких, местами даже прямых и мощеных улиц. В глубину кварталов, можно сказать, власть раджи не дотягивалась. Там правили другие силы и другие касты. Тем более чужой здесь была Амрита: как и подобает честной женщине, она старалась без крайней нужды не покидать дом и не показываться на глаза посторонним мужчинам.

А вот Лачи, похоже, провела тут всю жизнь. Ее домом была не крепость на скале, не дворец раджи, а эти запутанные грязные улочки, населенные народом из низких каст. Девушка уверенно пробиралась грязными улочками, обходила тупики, пару раз они едва успели разминулись с какими-то бандитского вида группами, а разок — и с ищущими беглецов темесцами. Вновь и вновь Лачи находила подходящее укрытие: темесцы то ли не сообразили, то ли побоялись туда сунуться.

— Как шли, сволочи, — прошептал Пратап, сжимая в руках мушкет. — Будто у себя дома. Вот бы их…

— Если выстрелишь, сбегутся все северяне, — предостерегла Лачи.

— Так я ж тальваром их…

— Все равно не стоит. Их крови ты пролил достаточно.

Амрита слушала, как незнакомка советует мужу, что делать и — впервые со дня свадьбы — почувствовала, как в сердце вскипает ревность. Да кто она такая, чтобы вот так запросто болтать с ее мужем, едва ли не командовать им?

Наверное, последние слова юная женщина произнесла вслух, потому что Лачи желчно усмехнулась. Эта усмешка как-то враз преобразила ее лицо, словно Лачи вмиг прибавила в возрасте лет десять. Не едва расставшаяся с куклами девчонка, а умудренная жизнью женщина глядела сейчас на Амриту.

— Ты уверена, что хочешь знать? — спросила Лачи. Плюнула под ноги. — Зачем тебе, порядочной женщине и верной жене? Я та же, кем была и моя мать, и мать моей матери, и моя прабабка. И кем обречена стать моя дочь. Ко мне ходят мужчины, когда надоест жена. И с каждым я такая, какой он хотел бы видеть жену. Может, и твой когда-нибудь придет…

Амрита тихонько ахнула. Такая молоденькая, чистая и невинная на вид…

— Но… неужели тебе нравится?