Краденая победа

Выхода нет. Никакого. Что бы они ни сделали, это уже ничего не изменит. Не исправит случившееся и бескровная победа. И сотник Удай напрасно ждет от начальника мудрого решения. Его нет — не потому, что рават на старости лет отупел, а потому, что приказывать больше нечего. Страна, которой Салумбар служил с тех пор, как смог держать в руках тальвар, кончилась с гибелью Валладжаха и адмирала. Сражаться с узурпатором нельзя, но и служить ему…

— Сотник Удай, нам приказывают сдаться темесцам, выдать всех пленных, оружие, отшельника, заведшего роту в кусты (в Джайсалмере полагают, что он во всем виноват), даже передать им тех, кто напал на спящих темесцев. То есть и твою жену тоже. Темесцы на таком не настаивают, требуют просто вернуть пленных и их оружие, и пропустить полк в Джайсалмер.

— Валладжах не мог такого приказать! — воскликнул сотник. — Вы уверены, рават, что гонец — тот, за кого себя выдает?

— Письмо запечатано Большой государственной печатью, на гербовой бумаге, есть и другие способы отличить подлинное письмо от раджи. Тут нет сомнений. Но Валладжах и не приказывал. Видишь ли, сотник, пока твоя жена тут геройствовала, там, в столице, проспали переворот. Правитель и вся его семья — убиты. На троне Бахадур, дядя раджи, но он лишь марионетка некоего Фанцетти, посла Темесы и главного жреца их веры в стране.

Глаза сотника округлились, рука потянулась к тальвару.

— Оставь, Удай, тальвар тут не поможет, — горько усмехнулся рават. Все-таки врет гонец, и врет Бахадур: выход у него, равата Салумбара, есть. Под седыми усами на губах старого воина заиграла усмешка, какая появлялась, когда он придумывал, как выбраться из безнадежного положения. — Мы могли бы продержаться не одну неделю, даже без помощи из столицы, но какой теперь смысл?

— Так какие будут приказы? — Он еще надеется, а если рават прикажет, готов…

— Я назначаю тебя комендантом Кангры и… наследником, так как прямых потомков у меня нет. Не перебивай! Отныне Салумбар — твое владение, жаль, что он остался на темесской территории. Твоя жена станет равати — она этого достойна, ваши дети унаследуют титул. Но с одним условием.

Сотник проглотил удивление:

— Что за условие, повелитель?

— Ты примешь темесские условия, а не условия Бахадура: лучше говорить с господином, чем с рабом, а Бахадур — раб. В дальнейшем управляй Кангрой так, как сочтешь нужным. Считай себя наместником Джайсалмера, но перед Бахадуром особо не прогибайся — не забывай, кто он на самом деле. Но если я ошибся, и кто-либо из семьи настоящего раджи уцелел, в особенности его наследник…

— Слушаюсь, господин рават!

— Поклянись, что в этом случае будешь служить ему верой и правдой, как я сам служил Ритхешвару, Аштритхи и Валладжаху. Если наследник раджи будет на престоле, Кангра станет ему верной опорой и прикроет Джайсалмер с этого направления. Если же он вынужден будет скрываться от шпионов узурпатора, ты предоставишь ему убежище и поможешь отвоевать престол. Понял?

— Клянусь стрелами Великой Лучницы, и памятью моих предков, рават. Но я бы поступил так и будучи просто сотником.

— Теперь у тебя будет для этого больше возможностей. Кстати, если из Джайсалмера побегут люди, пусть находят приют в Кангре.

— Зачем им бежать из города?

— Затем, что Бахадур начнет преследовать очень многих. Недовольные из простонародья и торговых каст, уцелевшие офицеры Валладжаха, даже жрецы — ты знаешь, что он принял темесскую веру? Теперь будешь знать. Все они окажутся под ударом, станут спасаться куда угодно. Большая часть драпанет, конечно, в Аркот, Маюрам, может быть, даже Майлапур — что ни говори, а порядок темесцы навели, у них просто спокойнее. Но многие подадутся и сюда. А когда будешь раватом, запомни одну вещь: чем больше людей у тебя, тем ты сильнее. Чем меньше у Бахадура — тем он слабее.

— А если законный наследник не объявится?

— В таком случае правь, как знаешь, — ответил рават. — Постарайся спасти Кангру от резни. Сейчас позову жреца, и мы начнем обряд усыновления. Потом выполню требования темесцев — не хочу, чтобы ты начинал правление с поражения. А дальше передам всю власть тебе и заявлю об этом во всеуслышание. Иди, мне надо кое о чем подумать.

— Есть, господин рават!

Сотник старательно, как новобранец под присмотром сержанта, развернулся. Чеканя шаг, вышел. А старый рават вспоминал свою долгую и трудную жизнь. Как безусым юнцом впервые в жизни поехал — еще с отцом — на войну. То была даже не Первая Темесская, а последняя война с разваливавшейся, но в те времена еще не попавшей под власть Темесы и довольно сильной Аркотской империей. Ее правители не забыли, что во времена молодости Каушалии правили страной от Шаури до Майлапура и Бхандары, от Тариссии до Манорама. Лишь немногие города на крайнем юге и западе материка не платили Аркотским падишахам дань, в них не стояли гарнизоны империи. Восстание Каушалиии, казалось, было обречено. Но сто лет назад прадед поддержал молодую рани, и под ее руководством одержал великие победы. Отец воевал под началом раджи Нараяна, там-то довелось понюхать пороху и самому Салумбару.