Краденое счастье

– Ты тот испанишка, да? Она о тебе рассказывала. Запал на Таньку? А ты ей не нужен! Она у меня правильная! Ей только я нужен. Она меня любит.

Альварес пошел на сучоныша в диком желании разодрать на куски, свернуть до хруста голову и отпинать жирное брюхо, но Гонсалес схватил Арманда сзади и удержал.

– Не ввязывайся. – сказал по-испански. – Папарацци раздуют с этого такое – не отмоешься. После проигранного матча тебе это не к чему! Ни одного скандала, помнишь? Не то контракт разорвут с тобой! Успокойся! Поехали отсюда!

Дима сидел на земле и плевался кровью. А Альваресу вспоминались ее слова о том, что она мужа любит, и в груди все ныло, саднило, так будто ребра поджаривались на огне.

Набрал в легкие побольше воздуха, сжимая кулаки, а Гонсалес сам подошел к ублюдку, наклонился над ним и что-то тихо сказал по-английски. Потом достал бумажник и отлистал несколько сотен долларов, протянул козлу. Тот залез в сотовый и начал что-то диктовать, а Гонсалес записывать. Потом вернулся к Арманду.

– Дал телефон невестки. Говорит, жена с ней дружит, и та может знать то, чего не знает этот…

Гонсалес брезгливо поморщился.

***

С Анной он созвонился на следующий день утром. Они договорились встретиться утром, когда она будет гулять с сыном в парке. Испугалась. Не захотела встречаться наедине. Только при других мамочках с детьми. Альваресу было все равно. Он согласился, и хоть его импресарио сорвал голос, когда орал ему, что так нельзя, что он не может разгуливать по городу и встречаться с кем вздумается. Каждый день о нем фонтанируют новости в интернете. То он бьет мужика возле казино, то пьяный запускает бутылку в голову официанта.

Анна оказалась миниатюрной брюнеткой с большими карими глазами и миловидной улыбкой. Когда увидела его в сопровождении Гонсалеса, ее глаза округлились, и рот приоткрылся в удивлении. Узнала.

– Здравствуйте, Анна. Мне сказали, что вы можете знать, где находится Татьяна.

– Тата? – глаза округлились еще больше.

– Да, Тата.

– Я… знаю, что она уехала по работе в другой город. Она мне с тех пор не звонила. Ни разу. А…нет. Вру. Звонила. Один раз. Как раз мне Гошеньку моего вернули… – она посмотрела на спящего малыша с такой болью. – Я этот день никогда не забуду. Мой малыш вернулся ко мне…

– Вернулся? – переспросил Альварес. Куда мог уйти такой маленький ребёнок? Он же еще не ходит, ему на вид месяцев семь.

– Да, вернулся. Его похитили. Требовали выкуп. И… у нас не было таких денег. Таня… она куда-то устроилась и получила аванс, взяла кредит на работе, чтобы помочь, чтобы заплатить за Гошу. Таткааа… она такой золотой человек. Если она вам что-то должна, вы скажите, я найду деньги и верну за нее. Вы из-за кошелька, да? Она что-то рассказывала про кошелек.

Альварес окаменел. Ему показалось, что его ударили в солнечное сплетение, и он согнут пополам, а разогнуться не может.

«– Это ведь шутка, да? Ты ведь не можешь держать меня насильно? Я же не вещь какая-нибудь, и мы не в каменном веке.

Он осмотрелся по сторонам, потом наклонился к ней.

– Могу, детка. Я могу что угодно. Например, устроить так, что уже завтра все будут считать тебя мертвой. Ну так как? Какие ставки сделаешь ты?

– Нет! Я не буду ни во что играть. Ты немедленно отпустишь меня. Я не хочу никаких денег, игр, ничего не хочу.

– А я хочу. Поняла? Я хочу. И пока я хочу – будет, как я сказал. Ты, продажная дырка, что о себе возомнила?

– Я не продажная, ясно? Не продажная! Но тебе этого никогда не понять! Не понять, что у людей могут быть обстоятельства, толкающие их на любые поступки!

– На какие? Сосать за баксы или евро?

– Да. Даже на такие. Но тебе никогда не узнать, что это такое. Ты не знаешь, что значит голодать, что значит нищета!

Но Альварес вдруг силой сдавил ее шею, впечатывая девушку в стену.