Крадущаяся тень

Затем Локвуд неожиданно расхохотался, и злые чары разрушились – мы все разом зашевелились, словно очнувшись ото сна. Смеяться Локвуд перестал, но все еще широко улыбался, глаза у него блестели.

– Отлично, – сказал он. – Они раскрыли свои карты, не так ли? И открыто предупредили, чтобы мы не совали нос в их дела.

Киппс нерешительно переступил с ноги на ногу. Джордж кашлянул.

– А теперь давайте проведем голосование, – продолжил Локвуд. – Кто за то, чтобы нам стать послушным маленьким агентством, делать то, что она скажет, и никуда не совать свой нос?

Никто из нас не шелохнулся и не сказал ни слова.

– Хорошо, – сказал Локвуд, разглаживая нашу скатерть для размышлений. – Теперь поднимите руки те, кто считает, что мы должны действовать как раз наперекор Пенелопе? Кто считает, что если мадам Фиттис так откровенно показала нам свои коготки, то мы имеем полное право сделать ее объектом своего нового расследования? Кому наплевать на угрозы, которыми сыпала здесь Пенелопа и тот невежа, которого она с собой привела?

Мы молча, дружно вскинули свои руки вверх.

Даже Киппс, хотя проголосовал он неуверенно, сначала согнул руку так, будто хочет почесать у себя в затылке, и только потом робко выпрямил ее. Так мы и стояли впятером с поднятыми вверх руками посреди ярко освещенной утренним солнцем кухни.

– Прекрасно, – сказал Локвуд. – Благодарю вас. Я очень рад, поскольку именно на это и надеялся. Давайте убирать со стола. Джордж, поставь, пожалуйста, чайник на огонь. Агентству «Локвуд и компания» пора приниматься за работу.

Спустя две минуты я стояла у раковины и, тупо глядя перед собой, мыла тарелки. Затем краем глаза я уловила зеленый свет, замерцавший в полуприкрытой салфеткой банке. Я убрала салфетку. Череп уже нарастил себе лицо и наблюдал за мной сквозь стекло. Лицо это было, как всегда, омерзительным, но в данный момент не чересчур. Скажем так, лицо это было омерзительным, но вместе с тем серьезным и строгим.

– Хорошую речугу толкнул Локвуд, – прозвучал у меня в голове голос черепа. – Очень хорошую. На минутку даже мне показалось, что вы еще не обречены. А теперь просвети меня. Я тут потихоньку подглядывал и подслушивал и хочу спросить – кто эта женщина, которая только что приходила к вам?

– Пенелопа Фиттис.

– А кто она?

– Глава агентства «Фиттис». А теперь, похоже, правительница всего Лондона. Во всяком случае, так ей самой кажется. Я думала, ты ее знаешь.

– О, откуда, я же всего-навсего старый тупой череп. Так значит, это Пенелопа Фиттис? Глава Дома Фиттис? Внучка старой Мариссы, которая начала все это?

– Да. И она неожиданно оказалась совсем не такой дружелюбной, как мы думали… Эй, что с тобой? Почему ты сме-ешься?

– Просто так… Сколько ей лет?

– Ты что, собираешься предложить ей руку и сердце? Сколько лет… Да откуда я знаю?

– С ней был телохранитель, – сказал череп. – Блондинчик с жидкими усиками.

– Ага, – буркнула я. – Сэр Руперт Гейл. Гнусный тип.

– Это точно. Улыбчивый голубоглазый убийца. Она всегда держала при себе того, кто сделает за нее всю грязную работу.

– Кто держал?

– Марисса Фиттис.

– Но мы же говорим о Пенелопе.

– Хм… да. Лучше еще раз перемой эту тарелку, Люси. На ней следы от кетчупа остались.

Я продолжила мыть тарелки, глядя сквозь окно на сад. Рядом со мной тем временем продолжал хихикать череп.

– Ладно, – сказала я. – Что ты там хихикаешь? Скажи, вместе посмеемся.

– Однажды я встречался с Мариссой, – сказал череп. – Разговаривал с ней. Да я тебе как-то говорил об этом, если помнишь.

– Да, я знаю. Это она посадила тебя в эту банку.

– Жутковато было вновь увидеть ее здесь.

– Пенелопа так похожа на нее? – Я вспомнила старую морщинистую женщину на фотографиях в Доме Фиттис. Но те снимки были сделаны незадолго до смерти Мариссы, а в молодости она, возможно, выглядела очень похожей на Пенелопу.