Крадущаяся тень

– Может быть, часть ее самой, почему нет? Быть может, муженек настолько вошел в раж, что раскромсал свою женушку на куски. Например, выбил ей глаз, и тот закатился куда-нибудь под стул, а потом затерялся. Легко.

– И почему только я до сих пор слушаю тебя? Фу, какие же мерзости ты городишь!

– А что такого уж мерзкого в отдельных частях человеческого тела, скажи мне на милость? – ответил череп. – Я сам, например, тоже часть тела. Что ж мне теперь, стесняться себя, что ли? Я горжусь собой. Эй, осторожно, впереди слепой поворот.

Я сняла с пояса солевую бомбу и наугад швырнула в темноту. Услышала, как она взорвалась, но экстрасенсорного ответа не получила – значит, не попала в Гостя.

Я выше подняла свой фонарь и двинулась вперед.

– Может быть, ей хочется, чтобы мы нашли ее Источник, – пробормотала я себе под нос. – Тоже вариант, разве нет? Такое впечатление, что она буквально пытается показать нам то место, где нужно его искать.

– Возможно, возможно. Или просто заманивает тебя в ловушку, чтобы убить. Тоже вариант, согласись.

В любом случае идти за ответом оставалось недолго, об этом говорили плотные полотнища паутины – верный признак близости Гостя и его Источника. За слепым поворотом открылась густо затянутая паутиной комната. Паутина висела здесь сплошной стеной от потолка до камина, местами провисала наподобие гамака, местами сбилась плотными, покрытыми вековой пылью комками. Натыкаясь на занавес паутины, луч моего фонаря отражался от нее, дробился или просто угасал, завязнув в ее глубине. Мне казалось, что я очутилась внутри какого-то гнезда, свитого огромной, совершенно спятившей с ума птицей. Попав в луч света, поспешно скрывались в темноту бесчисленные обитатели и создатели паутины – пауки с черными брюшками и тонкими лапками.

Я немного подождала, стараясь освоиться в этом необычном – и очень неприятном, добавлю, – месте. Когда-то это была скрытая за фальшивой панелью туалетная комната, в которой ее хозяйка переодевалась и прихорашивалась перед зеркалом. На стенах комнаты все еще сохранились остатки ветхих древних обоев. Одна стена была сплошь увешана пустыми полками, у противоположной стены расположился камин, в котором на давным-давно прогоревших углях валялся мумифицированный трупик какой-то птицы. Окон в комнате не было. Пол покрывал толстый слой черной, как сажа, пыли, облачками поднимавшейся при каждом моем шаге. Да, давненько никто не заходил в эту комнату, давненько.

Я прислушалась и где-то совсем близко уловила женский плач.

У третьей стены стоял туалетный столик с облупившейся позолотой, а на нем зеркало в деревянной раме. Точнее, несколько покрытых пылью осколков от разбитого вдребезги зеркала.

Когда я впервые заглянула в комнату, то заметила краем глаза стоящую перед остатками зеркала прозрачную серую фигуру, слегка согнувшуюся так, словно чтобы посмотреться в зеркало. Но призрак (если это действительно был он) моментально исчез, оставив меня прорубать своей рапирой дорогу сквозь густую, липнущую к рукам и клинку паутину. Разумеется, паутиной, словно огромным серым коконом, было окутано и само зеркало тоже.

Из старых газет было известно, что Эмму Марчмент зарезали осколком разбитого зеркала, перед которым она в это время стояла. Что ж, вполне возможно, это зеркало и есть Источник. Я открыла один из подвешенных к моему поясу мешочков, вытащила из него тонкую серебряную сеть, набросила ее на зеркало и снова прислушалась. Нет, женский плач продолжался, не очистилась и зловещая атмосфера в комнате.

– Нет, это не зеркало, – сказала я. – Жаль…

Я медленно обвела комнату взглядом. Зеркало… камин… пустые полки. И повсюду кошмарная паутина, порой настолько густая, что сквозь нее ничего невозможно было рассмотреть. Я негромко, но крепко выругалась под нос в адрес агентства «Ротвелл» и добавила:

– Трудно это будет сделать в одиночку, однако.

– Что? – немедленно раздался сердитый голос из моего рюкзака. – Почему это «в одиночку»? А я на что? Ты там повежливее, знаешь ли. Выбирай выражения, гениальная сыщица.

После этого он добавил еще пару слов, которые, пожалуй, лучше опустить. Я закатила глаза.

– Ладно, прости. Проехали. Я не одна. Мне помогает говорящий череп, сидящий в старой банке. Злобный и порочный. Так что можно считать, что я не одна.

– Как ты можешь так говорить? Мы же с тобой друзья-приятели.