Крадущийся кот

— Я нервничаю, что пришлось поменяться сменами, — признался Мэтт. — У меня на телефоне доверия есть постоянная клиентка, которая звонит регулярно по определенным дням. Вчера она должна была звонить. А меня не было – я же был здесь, с тобой. И я вспомнил о ней только сегодня после обеда.

— Ой, прости, что из-за меня…

— Да ладно, ты не виновата… Понимаешь, у нее как раз очень важный момент, она приняла решение и собирается его выполнить, вот и все. У нее там… муж или любовник, она не уточняла, который над ней издевается. Конечно, через полчаса я буду на работе, а она никогда не звонит раньше вечера, но… — Он нахмурился. — Я спросил у своего сменщика, звонила ли она вчера. Он сказал, что не звонила.

— Может быть, когда она услышала, что тебя нет, она просто повесила трубку и не назвала свое имя?

— Это не нужно, даже мы сами не используем свои настоящие имена, только кодовые. Хотя и они бывают весьма прозрачными.

Темпл кивнула:

— У стриптизерш так же. Псевдонимы о многом говорят. А ты сам можешь как-нибудь до нее дозвониться?

Он покачал головой:

— Полная анонимность – главное в телефоне доверия. Я не могу ее найти, она не может найти меня, — он вздохнул. — Надеюсь, что она в порядке. Как и ты.

— Ага.

— Так расскажи мне про второе убийство.

Темпл уселась на другой подлокотник.

— Ужасно. Я теперь понимаю, какие ты чувства испытываешь к своим клиентам, потому что я эту девушку встретила как раз перед тем, как уйти из «Голиафа» и столкнуться в гараже со своей убойной командой. Она была очень расстроена, но я надеялась, что сумела ее немного успокоить. А этим утром она была найдена мертвой. Задушенной своим кошачьим хвостом.

— Чем?..

— У нее был костюм Женщины-кошки. Кто-то оторвал хвост и задушил ее им.

— Это гораздо извращеннее, чем убийство на книжной ярмарке.

— Возможно, книжные люди лучше умеют читать об убийствах или писать о них, чем убивать.

— Да, Кроуфорд Бьюкенен все-таки подложил тебе свинью.

— Не напоминай мне о нем!.. Но, ты знаешь, мне пришла в голову сумасшедшая идея. По крайней мере, лейтенант Моллина считает ее сумасшедшей.

— Насколько сумасшедшая?

— Что убийца следует куплетам старой детской считалки – ну, ты знаешь, «Понедельник означает, что лицом ты всех милей…». Девушка, которую убили в понедельник, была невозможно хороша собой. Вчерашняя девушка обладала потрясающей пластикой: «Вторник всех нас восхищает чудной грацией своей».

— То есть, ты думаешь, что будут еще убийства?

— Моллина не верит. Она говорит, что там все «лицом всех милей» и «восхищают чудной грацией», даже мужчины.

— На мой взгляд, лейтенант Моллина не тот тип женщины, который будет хвалить мужчин.

— Ну, про мужчин я от себя добавила, и что?.. Мужчин не убивали. Пока.

— Вот что тебе сейчас совсем не полезно, Темпл, так это вся эта возня и громкая публичность. Тебе надо восстанавливаться после твоих собственных неприятностей, — Мэтт покрутил головой: – Я чуть в обморок не упал, когда лейтенант Моллина подошла к нам в приемном покое. По твоим рассказам я представлял себе этакого здоровенного мужика-ветерана, который привык наезжать своим лишним весом на добропорядочных граждан вроде тебя.

— Не позволяй юбке-четырехклинке тебя одурачить. Моллина, может, и одевается как монашка, но, спорю на что хочешь, способна вцепиться не хуже полицейской овчарки.

— Например, в тебя?

— Она никого не пожалеет.

— Это и не входит в ее обязанности. Мы с тобой можем себе позволить быть добросердечными: нас не окружают ежедневная опасность, кровь и грязь. Я работаю на телефоне, а ты, когда не спотыкаешься о трупы, занимаешься пиаром и имеешь дело с хорошими, а не плохими новостями.

— Ага, особенно в последнее время, — ответила Темпл угрюмо.

Мэтт встал и потянулся:

— Мне пора на работу. Я бы чувствовал себя спокойнее, если бы Электра была тут.

— Есть же другие жильцы.

— Но никто из них не знает, что с тобой приключилось. Вот, возьми, — он сунул руку в нагрудный карман рубашки и протянул ей визитку.

«Сегодня у меня урожайный день», — подумала Темпл.

На карточке не было имени, только номер телефона и добавочный 731. Ниже шла надпись: «КонТакт: кризисная служба девяностых».

— Кто вам обычно звонит?

— Кто только не звонит. Жертвы физического и сексуального насилия. Алкоголики. Наркоманы в ломке. Самоубийцы. Сумасшедшие. Депрессивные. Всякие.

— Как страшно выслушивать каждый день столько ужасов…

— Бывает тяжеловато, но мы защищены телефонной трубкой и анонимностью. Мы держим оборону до тех пор, пока нам не удается подвести их к необходимости контакта с социальными службами, которые смогут помочь по-настоящему.

— Ты сказал: кто только не звонит. А случаются непристойные звонки?

— Мне пока не встречались. Но бывает, что подростки развлекаются, разыгрывают нас, делать им нечего. Мы на них не ведемся. Настоящее отчаяние очень трудно изобразить.

— Аминь, — заключила Темпл, провожая его до дверей. — Может быть, я чуть-чуть скрашу твое печальное существование, позванивая тебе иногда по ночам.