Крадущийся кот

Это задумывалось как шутка, и, как многие шутки, оказалось ближе к истине, чем задумывалось. Уши Мэтта слегка покраснели. Темпл смогла это увидеть даже со спины. «Ого!», — подумала она. Кажется, ее шутливое замечание его явно задело. Но, пока они дошли до двери, это прошло. Он придержал створку, вежливо пропуская ее вперед.

— О, кстати, — сказала она, смеясь. Он уже выглядел предельно собранным, а жаль. — Спасибо за то, что починил мою туфлю. Я чувствовала себя Золушкой, когда нашла ее утром.

— Туфли чинить легко. Души сложнее.

— Мэтт, я надеюсь, что она позвонит. Я надеюсь, что с ней все в порядке.

— А я хотел бы надеяться, что твоя теория со считалкой, предполагающая продолжение убийств, не подтвердится. Но у тебя прямо какое-то шестое чувство на эти вещи.

— Сначала Моллина сказала, что я сумасшедшая, а теперь ты говоришь, что я экстрасенс. Даже не знаю, что хуже, — ответила Темпл с наигранной грустью и закрыла за ним дверь.

По крайней мере, он улыбался, уходя. Да и она тоже, пока не вспомнила, что лейтенант Моллина, ее собственный персональный Румпельштильцхен, собиралась заехать в семь часов, чтобы забрать то, что Темпл ей обещала.

Глава 24 Человек с плаката

Моллина была точна. Она прибыла ровно через двадцать минут после того, как Луи забрался с улицы в квартиру через полуоткрытое окно в ванной, с независимым видом прошествовал в гостиную и безошибочно направился к тому единственному предмету мебели, на котором его черная шерсть оставляла самые заметные следы: светлому дивану.

Одному Богу известно, где Луи шлялся после того, как покинул «Голиаф». Что касается Моллины, она приехала прямиком оттуда или, может быть, из полицеского участка в центре города: она была одета во все тот же скучный полотняный костюм, в котором была с утра. Темпл была уже готова повеситься от ее юбок-четырехклинок.

— Необычная постройка, — заметила Моллина, когда Темпл открыла дверь на ее звонок. Ее натренированный взгляд привычно обежал острые углы и плавные закругления комнат, нарезанных в форме кусков пиццы и оттолкнулся от полукруглого потолка, такого прохладного и мягкого цвета, что он казался шелковым шатром.

Она топталась на паркете в прихожей, не зная, в какую сторону двинуться. Похоже, странная планировка поставила в тупик ее квадратно-гнездовое полицейское мышление.

Даже черно-белая плитка на полу в кухне, расположенная в шахматном порядке и лишь слегка акцентированная розовыми неоновыми часами на стене, не могла ей помочь.

Слегка злорадствуя по этому поводу, Темпл возглавила путь через коридор в гостиную. Делов-то!..

Ей не нравилось присутствие Моллины в ее доме, не нравилось, что та сейчас будет инспектировать место, в котором они с Максом жили вдвоем, сравнивая, разглядывая и делая какие-то свои умозаключения. Ну, по крайней мере, удивительная обитель Темпл дезориентировала полицейскую дубину: с такой планировкой ей явно до сих пор не приходилось сталкиваться.

Дойдя до кофейного столика, Темпл обернулась и успела заметить, как Моллина подскочила от неожиданности, когда Черныш Луи угрожающе выгнул спину, спрыгнув с дивана на пол, и раздраженно вскинула голову, как будто закону в ее лице было нанесено оскорбление.

Конечно, это была просто непредсказуемая кошачья реакция на постороннего, но Луи явно не собирался являть Моллине чудеса гостеприимства. Темпл была рада и тому, что негодяй хотя бы вернулся, наконец, домой из «Голиафа».

— Это кот с книжной ярмарки, — отметила Моллина.

— Потрясающая дедукция. Я действительно познакомилась с Луи именно там. Он, видимо, тоже большой любитель книг.

Моллина проследила глазами за котом, который медленно прошествовал к французской двери и, усевшись, начал вылизывать лапу.

— Он все-таки здоровенный бандит.

— Сторожевой кот, — сказала Темпл самодовольно. — Вы нашли что-нибудь важное на месте преступления? Что-нибудь, что мне следует знать, когда пресса начнет носиться вокруг и задавать вопросы?

— Не слишком много, — быстро ответила Моллина. — Но я узнала даты рождения жертв, на случай, если вам вздумается еще немного повалять дурака с днями недели.

— Спасибо, — Темпл взяла листок безвкусно оформленной писчей бумаги из «Голиафа»: золотая пирамида, которую оседлал непонятно кто, выглядевший, как нечто среднее между облигацией денежного займа и рекламой Чарлза Атласа (Популяризатор физической культуры и один из первооткрывателей бодибилдинга (1892–1972 гг.).

Моллина писала, точно курица лапой. Темпл чуть не рассмеялась: ее почерк напоминал докторский, такой же неразборчивый. Но хоть цифры можно было прочесть.

Пришло время расплачиваться.

— Постер в спальне. Я сейчас принесу.

Она не предполагала, что Моллина пойдет за ней, но та пошла. Бывают же такие наглые люди! Дай им немножко власти, и они уже думают, что им все позволено.

Темпл обернулась:

— Если вы хотите подождать в гостиной, я буду через секунду.

— Я не хочу.

— Но вам придется. Я не предлагала вам тур по моей квартире.

Улыбка Моллины, которая, вообще-то, крайне редко появлялась на ее лице, была подозрительно обезоруживающей: