Крадущийся тигр, затаившийся дракон. Меч судьбы

– Нет, встречался! Цзяолун пришла в храм Западного Лотоса. Она была больна. Адский Дай потребовал, чтобы она сразилась с ним. Я пробыл там всего месяц или два, когда она появилась. На губах у неё была кровь. И она знала, кто такой Адский Дай. Плюнула ему в лицо, когда он дотронулся до неё. «Цзяолун, – сказал он, – я знал твоего учителя Нефритовую лису. Думаешь, ты сражаешься лучше её?»

Снежный Бутон закусила губу и покачала головой. Она не хотела слушать окончание истории, но Вэй-Фан продолжал рассказывать во всех подробностях.

– Она сражалась хорошо, но была слаба. Её окружили, но всё равно она выступила против воинов Западного Лотоса.

– Да, она болела, – сказала Снежный Бутон. – Но была полна решимости тебя найти.

– Она и нашла, – Вэй-Фан покачал головой, – только я не знал об этом. И я видел, как она умерла. Я был там, когда её убили.

Снежный Бутон закрыла глаза.

– Это был Адский Дай, – сказал Вэй-Фан. – Он зарубил её. А я ещё радовался за него. Мы все тогда радовались.

Снежный Бутон открыла глаза. Вэй-Фан смотрел на неё, словно был прокажённым.

– Знаешь, теперь я думаю, знала ли она. Когда её убивали, я слышал её голос в своей голове. «Не бойся. Прими свою судьбу». – Он замолчал, вспомнив, что она сказала в конце: «Добудь Зелёную судьбу!» Но вслух он этого не произнёс.

– Мы должны отомстить, – произнесла Снежный Бутон и вскочила на ноги, увидев приближающуюся Шулень.

– Что ты там делаешь?

– Я… – начала Снежный Бутон, – я…

– Идём со мной, – велела женщина.

Снежный Бутон взглянула на Вэй-Фана, но тот отвернулся. Это ранило сильнее, чем ярость Шулень. Наконец, он поднял взгляд, оторвавшись от своих мыслей, и их глаза встретились.

«Мы отомстим!» – говорил её взгляд. Он увидел это, понял и кивнул.

* * *

Тем вечером подул северный ветер. Стебли бамбука в саду грохотали под его порывами. В комнату Шулень принесли жаровню. Её внесли внутрь слишком рано, угли ещё не успели перегореть, и комната наполнилась резким запахом тлеющей древесины. Жаровня не растопила ни льда тревожного ожидания, ни уязвлённой гордости Снежного Бутона. Она ушла из дома не для того, чтобы к ней относились как к ребенку. Ей не нравилось, когда ей выговаривали, словно малолетней, многословно объясняя простые вещи, будто бы она ничего не понимает. Если бы Снежный Бутон могла рассказать хоть половину того, что знала, но это задело бы её прошлое и напомнило бы о Мубае, а воспоминания о нём расстраивали учителя. И девушка молчала.

Шулень ужинала рано и рано ложилась спать. Снаружи было ещё светло, когда женщины в молчании заканчивали ужин. Шулень выбрала один пельмень и опустила его в чашку Снежного Бутона.

– Ешь, – велела она.

Снежный Бутон отказалась от оказанной ей чести, но Шулень настаивала, и та в конце концов уступила.

Снежный Бутон чувствовала себя виноватой. «Твой учитель так чтит тебя», – сказала она себе. Ей стало немного легче, когда она поняла, что Шулень молчала не потому, что сердилась, а потому, что думала о другом.

Тени сгущались. Снежный Бутон обрезала фитили ламп, зажгла их и развесила по одной в каждом углу комнаты учителя. Темнота подступала. Вскоре засияли звёзды и взошла луна.

– О чём вы думаете, учитель? – спросила наконец Снежный Бутон.

– Ни о чём, – ответила Шулень.

Повисла долгая пауза. Одна из свечей зачадила и потухла. Снежный Бутон взяла фонарь и снова зажгла её.

– Может быть, нам стоит выехать навстречу Адскому Даю? – сказала она.

Шулень, должно быть, услышала что-то в её голосе, потому что подняла голову и посмотрела ей прямо в глаза. На мгновение Снежный Бутон испугалась, что учитель прочтет её мысли, и сердце забилось сильнее, а ладони вспотели. Но выражение лица Шулень смягчилось.

– Молчаливый Волк говорит то же, – сказала она.

– Возможно, он прав, – ответила Снежный Бутон. – Это успокоило бы господина Тэ.

Шулень подошла к двери и стала там, прислонившись к косяку. Темнота сгустилась. Было холодно, небо оставалось ясным, на западе мерцали редкие звёзды. Каждую ночь всё менялось, серп луны нарастал, теперь она была почти полной.

– Вам принести накидку? – спросила Снежный Бутон.

Шулень покачала головой и вновь отвернулась от раскрытой двери.

– Когда я была маленькой, то любила праздник середины осени, когда луна становилась полной и вся семья собиралась за столом. – Шулень чуть улыбнулась. – Каждый раз, глядя на полную луну, я вспоминаю те ночи. Мой отец был воином. Он служил в охране. Сопровождал торговцев на север и на юг. Он был настолько хорош, что даже глава банкиров Шаньси, чрезвычайно толстый господин по имени Ван Золотой Зуб просил его сопровождать грузы серебра. Но теперь они все мертвы, а я больше не маленькая девочка. Я смотрю, как растёт луна, и она кажется мне натянутым луком или канатом, удерживающим лодку у берега, и натяжение такое, что он вот-вот оборвётся.

– Ждать трудно, – сказала Снежный Бутон.

Шулень кивнула.

– Странно. Я не помню, как мой отец уезжал из дома, но я помню, как всегда ждала его возвращения.

Снежному Бутону вдруг стало жаль Шулень. Та казалась старой, уставшей и измождённой.