Краем глаза

— Немного не успел, жаль, — сказал дегенерат печальным басом и почесал небритую щёку. — Шустрый, сука. И потерпевшая нервничала сильно, не мог ближе подойти. Спугнуть боялся гада. Вы уж простите, дама…

— Скорую вызвали? — спросил Сват у кого-то молодого, оказавшегося рядом.

— Не надо, — пролепетала я. — Я в поря… — и тут мне захотелось сесть. Сват подхватил меня, подал сумку и усадил на скамейку.

— Может оказаться ушиб головы или сотрясение мозга, — сказал он грустно. — А нет — так и слава Богу. Мы тебе так благодарны, Филечка… ты просто идеально его вела, как профессионал… Эта гнида больше никого не убьёт, гарантирую. Миша, записывай: «Потерпевшая — Филонова Алина Игоревна, семьдесят второго года рождения, проживающая по адресу…» Филечка, квартиру можешь назвать?

Я попыталась отвлечься от нелепых мыслей о том, цел ли фотоаппарат и вспомнить номер своей квартиры. Больше ничего пока не умещалось в моей гудящей от боли голове. Свет фонаря ломил глаза. И вдруг я вспомнила.

— Тварь! — выдохнула я, глядя на Свата. — Краем глаза…

Сват присел на корточки рядом со скамейкой. Туська юлила у моих ног.

— Тебе показалось, Филечка, — сказал он, чуть улыбаясь, но глаза его были серьёзны. — Просто — маньяка взяли. У нас были сведения, что он тебя выслеживает. Не бери в голову всю эту чушь. И не говори никому… про боковое зрение.

Скорая, пульсируя синим светом, вплыла во двор. Сват и громадный Миша помогли мне встать и дойти до машины. Кто-то, видимо, позвонил маме — и она выскочила из парадной в халате и шали. Я обнимала её, несла какой-то успокаивающий вздор, фельдшер мерила мне давление — и дикое знание, которого не могло быть, знание, разрушающее порядок вещей, уходило куда-то вглубь души за обыденной, хоть и необычной суетой…