Краеугольный камень

Парни предчувствовали, что это будет унылая и скучная война. Те, кто еще ни разу не служил за границей штатов, поглаживали свои винтовки и пулеметы, шепча сладкую чепуху вроде «надеюсь скорей пустить тебя в ход». Все это было похоже на низкосортные военные фильмы. Стиву хотелось оттянуть момент пуска своей винтовки в ход на как можно большее время. И те, кому случалось стрелять в людей, думали о том же. После седьмого апреля сразу стало понятно, что война не будет ни скучной, ни унылой. Еще до завершения этого дня, каждый из них воспользуется своим оружием в тех целях, для которых оно предназначено. Многие будут вспоминать об этом, мысли об убитых ими людях не будут давать им спать по ночам, а в условиях катастрофического недосыпа – это паршиво. Некоторые будут сожалеть об этом до конца своих дней и в конце концов уйдут, надеясь на прощение.

А пока конвой съехал с захолустной сельской дороги, потому что журналисту приспичило помочиться. Они ничего не знали о том, что происходило вокруг, им не сообщали, какие бои ведет армия и силы коалиции, но над головой они видели санитарные вертолеты, курсирующие туда и обратно, и кое-что для них прояснилось. Они смотрели в насмешливо-чистое небо, в котором, с грацией летящей кувалды, то возникали, то пропадали вертушки медицинской эвакуации. Последние несколько недель они спали по несколько часов за ночь и даже во время этого непродолжительного отдыха им не позволялось снять ботинки и громоздкие костюмы химзащиты, благодаря тому лжецу, который пустил слух о химическом оружии иракцев. Как выяснится позже, не зря. Они питались сухими пайками, более половины калорий в которых добиралось вредной пищей, вроде выпечки и шоколадных батончиков. Дополнительную энергию они получали из растворимого кофе с сахаром и дрянным привкусом сублимированных сливок. Причем, чаще всего, высыпая содержимое пакетика прямо себе в рот. При всем этом они жевали табак, курили дешевые сигареты и горстями глотали стимуляторы из тех, что продавали без рецепта.

Уолдорф как взводный медик, чувствуя ответственность за этих остолопов, твердила им, чтобы они не забывали пить достаточное количество воды, чтобы избежать обезвоживания, и после каждого похода по малой нужде, спрашивала о том, какого цвета у них моча.

– Ну, что там по цвету, Рич? – спросил Сукре, когда Ричард Мэдден вернулся в машину, передразнивая сержанта.

– Отлично, все, как надо, моча прозрачная, – отчитался журналист и рассмеялся, потому что уже был в курсе этой привычки капрала Уолдорф.

Буквально в нескольких десятках миль от Багдада мимо них проехала массивная колонна танков, земля под ногами задрожала. Сукре заглушил двигатель и настроился на волну ВВС с помощью радио, которое стояло в «Хамви». До армии он промышлял починкой мелкой аудио- и видеотехники, поэтому негласно стал взводным связным. Лейтенант Махоун передал по рации о незапланированном брифинге. Если бы их спросили, то все они, в том числе и Стив, которому посчастливилось служить с Махоуном в Афганистане, единогласно сказали бы, что лейтенант Алекс Махоун похож на святого отца, адвоката и губернатора какого-нибудь демократического штата вместе взятых. Он обладал приятной внешностью, располагал к себе мягким взглядом и дружелюбной улыбкой, и, помимо всего этого, обладал поразительным ораторским мастерством и хладнокровием. Махоун был закален войной, и он был другом Дугласа, и за все время, что Стив провел под его крылом, успел к нему привязаться, как к брату. Лейтенант объяснил своим людям и летящие над их головами вертолеты, и тяжелые танки. Девятого апреля, то есть, всего двадцать четыре часа назад, объявили о том, что Багдад сдали без боя. Информаторы сообщили, что в городе безопасно, но затем на армейское подразделение напал отряд иракских партизан-федаинов, которые, в отличие от иракских солдат регулярной армии, были искренне преданны Саддаму Хусейну. По словам Махоуна, партизаны были одеты в гражданскую одежду, и прежде, чем напасть на отряд американцев, махали им и выкрикивали что-то одобрительное. На самом же деле, они устраивали опорные пункты в городе, занимали оборонительные позиции и стреляли из минометов, РПГ10 и пулеметов с крыш домов, с минаретов, из окон квартир и из переулков. Они взяли в плен десятерых солдат, среди которых были женщины, убили вдвое больше, и примерно сотню людей ранили.

– Вот тебе и не стрелять в гражданских, – усмехнулся Хаммер, приблизившись к уху Стива. Он кивнул.

– С этой минуты, – сказал Махоун. – Любой, у кого в руках оружие, считается врагом. Будь то мужчина, женщина или ребенок. Разоружить и захватить в плен или, при сопротивлении, стрелять на поражение. Таков приказ полковника Миллигана.

Всю оставшуюся дорогу до Багдада они провели в тишине. Ричард за ненадобностью даже выключил свой диктофон и, как другие парни, смотрел в окно, хотя из средств обороны у него был только перочинный нож и увесистая фотокамера, с которой он не расставался.