Край

– Это наша секретарь Наталья. Она тоже в вашем распоряжении.

Она оценивающе взглянула на них поверх очков и продолжила сосредоточенно подпиливать пилочкой ногти.

Платон сохранял многозначительное молчание. Кольцов краснел и бледнел от количества событий, за утро свалившихся на его седеющую голову. Он нервно хватался за мочку уха и поглаживал переносицу.

– А где ваш бешеный? – наконец спросил Платон, решив, что директор достиг нужного уровня нервозности.

– Самойлов? В больнице под успокоительными лежит. Приходит иногда в сознание, но продолжает проявлять агрессию, – Кольцов поник и с вселенской грустью в голосе добавил: – Наш лучший специалист, столько тем мог одновременно вести. Надеюсь, его смогут вылечить.

– Это интересно, – сказал Платон, которому было совершенно неинтересно. Мало ли отчего люди с ума сходят, пусть и лучшие специалисты. – Тяжелые условия для работы?

– Очень, – грустно согласился Кольцов. – До умопомрачения. Но у нас есть спецпитание. Хорошее.

– Молоко? – предположил Платон.

– Кефир. Молоко в наших условиях мгновенно скисает. Молокозавод однажды намеревался с нами заключить договор на производство кефира… – Кольцов замолчал, и конец истории завис в воздухе, словно гамма с несыгранной последней нотой.

– И? – не выдержал Платон.

– Что «и»?

– Договор заключили?

– Нет, конечно. В министерстве обороны не одобрили и подняли нас на смех. Сказали, что так мы и до мясоперерабатывающего комбината докатиться можем, – Кольцов запнулся. – Поэтому запрос на сотрудничество с мясокомбинатом мы решили им не посылать, хотя у нас как раз чисто случайно находились в разработке многообещающие темы касательно искусственной оболочки для колбас.

– Случайно?

– Абсолютно, – заверил директор. – Такое иногда случается. Побочные продукты исследований.

– Смотрю, вы активно ищете способы заработать, – закинул удочку Платон.

– Зато у нас полная самоокупаемость, – не без гордости отметил Кольцов.

– Я видел отчеты. Я, кстати, их с собой прихватил, – Платон махнул портфелем для демонстрации. Портфель возмущенно булькнул.

Вспомнил поручение Демидовича и понял, что готовый на аферы Кольцов – именно тот человек, который нужен. Но для виду требовалось заняться происшествием.

– Что с ранеными?

– С кем? – растерялся Кольцов от быстрой смены темы. – А-а, с ранеными… Хорошо. Швы наложены, больничный выписан. В качестве компенсации выдадим премию. Премия у нас хорошая.

– Деньгами, надеюсь, – пошутил Платон.

– Иногда и деньгами, – ответил рассеянно директор.

Зашли в бывший кабинет Мухина. Платон оглядел новое рабочее место. На столе лежали вещи предыдущего хозяина – потрепанные картонные папки с тесемками, бумаги в пухлых скоросшивателях, увесистый телефонный справочник и два телефона цвета серого шифера – с кнопками и без. По деревянной линейке ползала муха и всячески привлекала к себе внимание, мечтая, чтобы за ней побегали со свернутой газетой.

– Что с Самойловым? – спросил Платон.

– Да кто же его знает, не понятно ничего. Внезапное помешательство без всякой видимой причины. Ходил себе человек, трудился, постигал тайны природы, а потом – р-раз – и он уже с ножом бегает. Переработался, видать. У нас в соседнем доме почтальон один работал, тоже вежливый такой, тихий, мухи не обидит, всегда здоровался, на балконе цветочки разводил. А потом – р-раз…

– Убил кого-то? – предположил Платон.

– Да ну что вы! Типун вам на язык! – возмутился Кольцов. – Пытался, конечно, но не успел, прямо в почтовом отделении задержали. Чужая душа – потемки. Смотришь на человека, а он тебе улыбается во все тридцать два, а сам думает, какая же ты гнида. И ведь ему в черепушку не заглянешь, чтоб узнать, что в его башке творится.

– Это может быть связано с работой Самойлова?

– Конечно. Они же химики, у них всякое может быть. И еще химреактивы эти… Но вы не волнуйтесь, уже подписан приказ о создании комиссии для проведения внутреннего расследования. Люди компетентные, соберут пробы, сделают анализы.

– А внешнее расследование?

– Милиция? – лицо директора приобрело такой вид, словно у него случилась внезапная зубная боль. – Демидович обещал замять. Это одно из условий… – он сглотнул, – …вашего пребывания здесь.

– Понятно.

Платон уселся в когда-то хорошее, но теперь порядком потрепанное кресло. Левый подлокотник шатался, а спинка удручающе скрипела при попытке пошевелиться. В целом, особых признаков роскоши не наблюдалось.

«Могло быть и хуже», – подумал Платон и разложил пыльные папки по стопкам, чтобы расчистить рабочее пространство.

– Смотрю, понемногу осваиваетесь. Когда будете готовы, я вам ознакомительную экскурсию проведу, – пообещал напоследок Кольцов и исчез.

Платон покрутился на кресле, открыл засаленный телефонный справочник с наполовину оторванной обложкой. На желтой странице для заметок предыдущий владелец выписал самые важные телефоны по институту, но в них давно не заглядывали – странички от сырости слиплись и не желали отделяться одна от другой.

Он выглянул в приемную, где Наталья продолжала пилить ногти.