Край

Глаза Ушинского закатились, и, казалось, он вот-вот упадет. Тоцкий сделал отчаянный рывок и в два шага преодолел остаток пути, намереваясь подхватить падающего профессора. Но в последний миг понял – старику вовсе не плохо, а очень даже хорошо. Из-под кафедры показалось круглое женское лицо, в котором он узнал однокурсницу Светку, краснодипломницу, гордость факультета и образец для подражания.

– Учти, это твой извращенный сон, а не мой, – прохрипел задыхающийся профессор, застегивая ширинку. – Предупреждаю, не суйтесь в мои сновидения без подготовки.

Тоцкий от отвращения содрогнулся и проснулся. Он обнимал спящую Ольгу, прижимавшуюся к нему даже во сне. «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей», подумал он грустно и уже не заснул.

38.

После обеда позвонила Марина и напомнила про пятницу. Платон скривился, одновременно радуясь неспособности телефонной трубки передавать выражение лица.

– Я так устала! – говорила Маринка. – Мне нужно обязательно расслабиться. Хочу красного вина и страстной ночи!

«Если устала, поспи», подумал он недовольно и свободной рукой перелистал ежедневник, сочиняя ответ поудачнее.

– Мариш, – сказал он скорбно, – дел невпроворот, занятость сумасшедшая. Вернусь поздно и на нервах.

– Подожду дома, сниму тебе напряжение, – сладко промурчала она. Он внезапно почувствовал это самое напряжение, но спохватился и предложил:

– Давай пропустим наше рандеву, а на следующей неделе наверстаем.

– Ну… – в ее голосе послышалось разочарование. – Или все-таки?

– Я бы с радостью, но выходные заняты полностью.

– Ладно, – сдалась она. – С тебя ресторан.

– Хорошо, – он смирился, готовый пообещать хоть слона в коробке с бантиком, лишь бы она отстала. – Только в Лоскутовке нет ресторанов.

– Не глупи, – хихикнула Марина. – В кафе, как обычно.

Она вдруг стала серьезной, замялась и произнесла:

– Люблю. Пока!

Платон даже через помехи ощутил ее волнение.

– Я тоже, – ответил машинально, пребывая в растерянности от неожиданного и неуместного признания.

Он положил трубку, не представляя, как сообщить, что пятничные посиделки придется прекратить. Марина ему нравилась, но Лизка не выходила из головы, плотно и надежно там закрепившись, словно прибитая к подкорке ржавым ингредиентом номер шесть.

В конечном счете, именно поэтому он вызвался с Демидовичем на окраину цивилизации. Ради нее отыскал квартиру в том же доме. Он ненавидел родной город за убогость, серость, прогрессирующий алкоголизм и отсутствие перспектив как у населенного пункта, так и у жителей. Он с первого курса стремился остаться в столице – брался за любую работу, проявлял инициативу, угождал начальству, пресмыкался, а утром следующего дня обходил на повороте тех, перед кем еще вчера унижался и бегал на цыпочках.

Недоставало отдыха, но в редкие мгновения, зовущиеся отпуском, он разъезжал по странам мира. Хотя предпочел бы путешествовать не в одиночестве и не с накрашенной воблой, по недоразумению являвшейся бывшей женой, а с Лизкой…

Димке он отомстил. Кстати, не подать ли на розыск в милицию? Полмесяца уже ни слуху, ни духу.

Платон просмотрел по диагонали журнал учета краенита. Показатели существенно выросли. По неизвестным причинам Саня наутро после их разговора явился угрюмый, с раной на затылке, но больничный брать отказался и уехал на добычу. Третий день цифры в полтора раза превышали максимальные за весь отчетный период.

Интересно, что случилось? Но и без знания подробностей ситуация его устраивала, хотя маленький червячок точил норку, не перегорит ли Саня, проводя подолгу у Края. Надо предупредить, чтобы сильно не надрывался и не загнал себя преждевременно.

Зашел светящийся Кольцов.

– Смотрю, общество с ограниченной ответственностью трудится в поте лица, не щадя живота.

Платон кивнул. Накануне приехали нормальные бутылочные формы, и теперь продукция небольшими партиями отгружалась по районным магазинам. Вчера он наткнулся на платоновку в уличном ларьке у дома.

– Название, конечно, странное, – добавил Кольцов. – Мне раньше казалось, что черное золото – это нефть.

– Согласен, но Демидович одобрил.

Платон не горел желанием расписывать в красках, как этикетку выбирали десяток вчерашних алкашей путем голосования. Сюжет, достойный полотна художника-классика.

– Я вот думаю, – Кольцов забыл про название и принял мечтательный вид. – Можно же ассортимент продукции расширить. Михалыч в этих делах специалист знатный, каких днем с огнем не сыскать. Оно, конечно, непонятно, чего у него там в башке творится. Иногда думаешь, вдруг выскочит и с ножом на тебя, – он вздохнул. – Но по части настоек его не переплюнешь, это да…

– Интересное предложение, но отложим его на будущее.

– Да я просто подбрасываю идеи на перспективу, – не смутился Кольцов – Как-никак, я заинтересованное в дивидендах лицо.

– Почему Михалыч такой странный? – поинтересовался Платон, сетуя, что не догадался спросить раньше.