Край без Короля или Могу копать, могу не копать

Мысли о еде приободрили хоббита, и он прибавил шагу, прошёл сквозь туман и вскоре подошёл к удивительному месту.

Ручей, бегущий с гор, наполнял каменный котёл и переливался через его край красивым водопадом, а внизу под водопадом камни выглядели так, словно кто-то взял огромные куски сыра — не белого плотного сыра, какой делают в Кардуне, и не желтоватого мягкого сыра, что привозят из Бри, и что так славно запекает в тесте Боффо Тук, а настоящего ширского сыра, твёрдого и жёлтого, как вечерняя луна, с большими красивыми дырками, пахнущего так, что с голодухи голова может закружиться от одного только о нём воспоминания, — так вот, словно кто-то взял огромные куски сыра, положил их в беспорядке друг на друга, а потом превратил в камень. Слоистое каменное подножие водопада было усеяно дырками разного размера: иные в поперечнике имели локоть, иные два, а кое-какие походили по размерам на вход в богатую хоббитскую усадьбу.

Каменный сыр тянулся насколько хватало глаз — а в этом тумане их хватало хорошо если шагов на двадцать, — а ручей стекал по нему вниз со слоя на слой, разделяясь на несколько протоков.

Фонси осторожно спустился по камням на поверхность «сыра». В одной из дыр что-то плеснуло. Фонси подошёл поближе и увидел вяло плавающую в дыре — мелкой и узкой, размером всего-то с большой котёл — крупную пятнистую рыбину.

— Эх, приготовить не на чем, — расстроился хоббит, — ну да ладно, Сосрыква говорил, что на севере рыбу и сырьём едят, и ничего, не болеют.

Стукнув по рыбине несколько раз палкой для пущей уверенности, Фонси ухватил её за жабры, выдернул из воды и швырнул подальше от ручья. Вытащив из чехла гномий нож, Фонси отсёк рыбе голову, подождал, пока обезглавленное туловище перестанет шевелиться, и распластал его на две половины.

— А ничего себе, есть можно, — поделился Фонси с ножом, прожевав и проглотив первый кусок, — но вот в чём я точно уверен, так это в том, что никогда и нигде ни один хоббит, кроме меня, с таким удовольствием сырую рыбу не ел. На что хочешь спорим.

Спорить с ним нож не стал. Съев половину рыбы, Фонси выкинул внутренности и голову в ручей — пускай едят другие рыбы — и решил, что теперь можно ещё немного и пожить.

Тем временем туман рассеялся, и хоббит увидел, что стоит на краю той самой вытянутой долины, что видел в шаре. Именно туда стекал ручей, скрываясь в лесу, росшем там, где кончались дырчатые каменные слои.

Лес! После долгих странствий по болотам, снежным равнинам, горам и ущельям, наконец-то снова лес! Здесь можно нарубить хвороста на костёр, согреться, высушиться, испечь остатки рыбы. Здесь можно выкопать под корнями сосны или разлапистыми ветвями ели, такими густыми, что никакой дождь под них не пробьется, узкую спальную нору и переночевать так, как полагается ночевать хоббиту, если его застигла ночь далеко от дома.

До дня весеннего равноденствия должно быть ещё далеко: сейчас, верно, только-только добрались посланцы Гългара до одинокой горы далеко на востоке, где обитает дракон Смог, а значит, гундабадские бойцы появятся здесь не раньше, чем через три-четыре дня, если Фонси правильно помнит, что говорил ему гундабадский владыка. Ну, а это, в свою очередь, значит то, что Фонси может пойти в лес и там пару дней отдохнуть перед дальнейшей дорогой.

Фонси сполоснул в ручье пропахшие рыбой руки, привязал остатки тушки за хвост к заплечному мешку и зашагал вниз по течению ручья в лес, время от времени наклоняясь и подбирая с берега гладкий обкатанный камень для пращи.

— Жалко, для грибов рано, — пожаловался он праще, — может, только если сморчки уже повылезали...

Но для грибов в этом лесу было действительно рано. Тут до сих пор кое-где лежал грязный весенний снег. Фонси усмехнулся, вспомнив старую присказку про то, как бриец по грибы ходил, и пошёл в глубину леса, вдоль берега ручья, высматривая хорошее место для норы.

В лесу росли в основном ели и сосны, не такие высокие, как в лесах южного Ангмара, но из-за тумана, повисшего в их ветвях, казалось, что они достигают облаков. Мягкая, усыпанная прошлогодней хвоей земля так приятно пружинила под ногами, что хоббит даже подумал, не разуться ли ему, но потом решил, что и так холодно. Хотя здесь было заметно теплее, чем на горной тропе, вероятно, из-за безветрия.

Большая разлапистая ель привлекла внимание хоббита — она росла на небольшом пригорке, что как нельзя лучше подходил для того, чтобы выкопать спальную нору на ночь или две. А вон с того поваленного ствола можно будет нарубить веток на костерок.

Вдруг с Фонси слетела шапка, отлетела на пару шагов и упала наземь. В шапке торчала стрела. Фонси схватился за палку, несколько раз огляделся по сторонам, но никого не увидел.

— Ты добре стехнаш по лясу, хундабадеск, — прозвучал откуда-то голос на незнакомом, но достаточно понятном наречии. — Спокыйне стехнаш, непочутне. Токмо каплух бялый навздел да япанчу бялу, зело повзырне. Стый спокыйне да стучок рони, а то друха стрель во холову слетит.[40]