Край без Короля или Могу копать, могу не копать

«Оммм-хооом-йылллоооо» — провыло снаружи, и Найнас выскочил из шатра. Снова стало светло, Ветер зажмурил глаза и упал на колени, ожидая чего-то страшного, но всё успокоилось. В темноте не слышно было даже уханья сов и прочих таинственных ночных звуков. Немного спустя Ветер забрался обратно под одеяло и уснул до настоящего рассвета. Найнас не вернулся. Не вернулись и два воина, спавшие обычно в том же шатре.

Когда хоббит вылез из шатра и осмотрелся, никого из ангмарцев вокруг не было. Не было ни их огромных оленей, ни собак. Только меч Найнаса лежал в сухих листьях.

Ветер вскрикнул от внезапного ужаса. Шесть ангмарских шатров стояли посреди жёлто-бурого пятна в заснеженном белом лесу. Землю покрывали листья — сухие, ломкие, не слежавшиеся в чёрную кашу, как бывает, когда тает снег. В зиму словно бросили кусок осени.

Хоббит по бездумной привычке наклонился и срезал — отобранный ножик Найнас велел вернуть ему ещё позавчера — крепенький подосиновик. Обрыскал цепким взглядом полянку и отметил ещё четыре штуки. А, вот ещё два. На жарёху должно хватить.

Вооружённый мечом Найнаса, с мешком грибов за плечами, Ветер шёл на юг по тропинке между чёрными деревьями, — словно те расступились, пропуская его, и снег с них опал.

«Куда, хотел бы я знать, всё-таки делся Найнас и остальные?» — подумал про себя хоббит, и ему вдруг ответили неизвестно откуда, низким, давящим голосом: «Слуг Зимы забрала Осень».

«Ой»,— сказал Ветер и пошёл побыстрее, и ничего больше не спрашивал.

— Что ты говоришь, Сегер? Когда же он успел?

— Да как только мы вернулись с вестью о том, что тебя большецы увезли. На следующий же день Быкка сказал, что Фритигерн Быккинс — новый начальник риворов. А на следующий день, вчера, то есть, объявил, что совет старейшин больше не нужен. И Фритигерн с ребятами у него при этом за спиной стояли.

— И ты стоял?

— Да все стояли, и я стоял. Мы ведь не знали, зачем нас Быкка с собой на совет позвал. А нынче получается, что он нами наших же старейшин пугает. А потом поздно уж было. Мы вчера поговорили с ребятами... Хисарна из риворов уходит, Дикиней с Гундерихом хотят отдельно от Быккиных риворов ездить, а большинство говорят, что лучше уж пускай Быкка и Берн будут начальниками, чем мы все тут перессоримся. Ну, а Берна мы и не спрашивали — ясно, что он отца будет слушаться.

— Ладно, — мрачно сказал Ветер. — Пошли к Быкке. У меня к нему разговор есть.

Быкка, хозяин Мокрети и новоявленный вождь хоббитов, встретил Ветера посередине Поляны. За спиной Быкки виднелся Фритигерн, а чуть позади — несколько других риворов. Бегло оглянувшись, Ветер увидел, что сзади него идёт не только Сегерих, а и Бундерих, и Ильдерих, и ещё несколько хоббитов.

Из окружающих Поляну землянок начал показываться народ. Когда Ветер и Быкка сошлись на расстояние пяти шагов, вокруг собралась уже немаленькая толпа: в основном жители Мокрети — друзья, родичи, домочадцы и работники Быкки; прибывших из других областей Шира и заводянских почти не было.

— Здравствуй, дядя Быкка! — сказал Ветер, останавливаясь. — Я вернулся.

— Здравствуй, Ветерих, — сказал Быкка. — Где ты был всё это время? Почему у тебя большецкий меч на поясе?

— Был я в плену у большецов, — охотно ответил Ветер, — и нынче вот спасся, а большецы сгинули.

— А мне говорили, что ты перед тем, как большецы тебя увезли, риворов своих отослал и один остался,— дружелюбно улыбнулся Быкка.— А вот нынче цел и невредим обратно идёшь. Подозрительно мне это, Ветерих.

— А мне, дядя Быкка, подозрительно, — Ветер начал злиться, — что ты совет старейшин распустил, один старостой остался, словно не хоббиты мы, а большецы, без короля ни на что не годные! И мне это не одному подозрительно!

— Фритигерн, — спокойно сказал Быкка, — отведи-ка молодого мастера Ветериха в погреб. Пускай он там поразмыслит, хорошо ли повышать голос на старосту.

Фритигерн шагнул вперёд, следом за ним — ещё два ривора. Ветер стоял прямо и неподвижно, глядя в глаза Фритигерну и скрестив руки на груди, чтобы рука ненароком не легла на рукоять меча. Могучий Быккинс медленным шагом приблизился к Ветеру. Страшный эремтагский топор висел у Берна за плечами, руки к нему он тоже не протягивал.

— Эй... — воспрял было за спиной Ветера Сегерих, но Ветер поднял руку, останавливая его.

— Здравствуй, Берн,— тихо сказал предводитель широких риворов. — Я вернулся.

Фритигерн бросился на Ветера и схватил его за плечи, чуть не сбив с ног. Следующим движением он притиснул Ветера к могучей груди и сжал так, что чуть не захрустели рёбра. Разжав объятия, здоровяк обернулся к Быкке и сказал, улыбаясь сквозь выступившие на глазах слёзы:

— Не, батянь. Я с Ветером.

Быкка не дрогнул. Он стоял и молча смотрел, как обнимались и хлопали друг друга по плечам риворы, и когда они встали все вместе против него, он сказал:

— Нехорошо поступаешь, Ветерих. Сына против отца ведёшь. Помнишь, что я тебе про Оральда-то говорил?