Край бокала

И тут я нашла большой конверт, на котором рукой Бланш было написано «Лоренс». Я сломала печать без чувства неловкости — теперь пришла пора узнать содержание. Там я нашла объяснение, почему история Бланш и Эжена д'Арси начиналась только с 1940-х годов. Я увидела свидетельство о браке Бланш Шеридан и Лоренса Финдлея, 1939 год, в Фермойле, Ирландия. Там же были извещения о выплатах Бланш денег от военного ведомства. Последним было сообщение юридической конторы в Дублине, что майор Финдлей объявил, что ближайшей родственницей считает отныне свою мать, и деньги теперь будут перечисляться ей. Последней была телеграмма: «Лоренс погиб на фронте. Джеральдин Финдлей». Странно, но здесь же было и свидетельство о браке с Эженом д'Арси, словно для Бланш оба эти события были навсегда связаны. Это произошло примерно через месяц после получения телеграммы. В новом свидетельстве Бланш именовалась «Финдлей, урожденная Шеридан, вдова». Я прежде не видела его, и поняла почему. Свидетельство было выдано примерно через год после моего рождения.

Я не знала, хотела ли Бланш, чтобы я видела эти бумаги, или она предпочла их уничтожить. Да и я сама на них вряд ли обратила бы внимание, если бы не визит и звонок этого Кэролла. Для меня было важно, что тот, кого я знала как отца, любил меня. Наверное, для поколения Бланш удостоверение законности рождения значило больше, чем для моего. Возможно, причина ее молчания связана с письмом из другой юридической конторы в Дублине, адресованном еще миссис Финдлей:

«Уважаемая госпожа, наша клиентка, леди Мод Шеридан, просила уведомить вас, что она приняла к сведению сообщение о рождении ребенка у вас и Эжена д'Арси. Она также просила довести до вашего сведения, что любые другие письменные извещения от вас будут возвращены непрочитанными».

Кофе был допит, все сигареты выкурены, и я впервые взглянула на часы. Было три часа ночи, и до отъезда оставалось не много времени. Я сложила бумаги в коробку, коробку снова поставила в комод и пошла собираться. Но светлые летние платья, приготовленные для Испании, я оставила в гардеробе, а с собой взяла одежду, которая потребуется мне дождливой ирландской весной. Сев в свою машину, я направилась не на юг, а на север, в Ливерпуль, чтобы попасть на корабль до Дублина.

Глава 3

Я осторожно остановила машину и откинулась на сиденье. Я сидела и слушала удивительную тишину сельского края. Потом вдруг услышала, как бьется мое сердце. Впереди был Клонкат, город Шериданов. Найти их было нетрудно.

Леди Мод Шеридан значилась в обще ирландском справочнике. В Клонкате также находился стеклодельный завод Шериданов.

Я приехала в понедельник пополудни, но к этому времени решимость, овладевшая мной в воскресное утро, улетучилась. Я достала из сумки хлеб, сыр и ирландский портер и положила их рядом на сиденье. Все это я купила не ради обеда на природе, а потому, что остановка в пути означала для меня отсрочку достижения цели. До этого момента путешествие развлекало и занимало меня. Мне нравилось ехать куда-то самой, а не по воле Клода. Теперь же эйфория прошла, и я задумалась над своим положением. Телеграмма для Мэри, посланная сегодня из Дублина, вероятно, изумит ее, но она хотя бы будет знать, что я занялась делом, касающимся каллоденской чаши. Зато Клода телеграмма приведет в ярость. Я заслуживаю его гнева и за то, что упустила шанс, и за то, что решилась нарушить неписаное правило: модели Клода всегда его слушаются. Возможно, я попаду в немилость Питера Латча, которого поставлю в затруднительное положение. Я бросила вызов миру агентов, режиссеров и продюсеров — и ради чего? Ради мгновенного побуждения, вызванного моим открытием семейной тайны и подогретого сигаретами и кофе после утомительного дня. Конечно, вмешался еще этот человек, сказавший, что я здесь нужна. Ну вот, близится к концу мое странное путешествие. И если меня попросят объяснить, зачем я это сделала, я, пожалуй, не найду нужных слов.