Край чудес

В ушах колотился пульс. Руку, которой Южин держал проводника за шею, свело судорогой. Хотелось встряхнуть Костика еще сильнее, подвесить над провалом шахты, чтобы тот во всем признался, чтобы сдал Рафа, чтобы перестал всхлипывать, а сказал прямо – да, я привел тебя в ХЗБ, чтобы выставить идиотом, чтобы развести тебя на деньги, чтобы Рафу было о чем написать. Популярный блогер проводит расследование смерти старшего брата-наркомана, который покончил с собой семь лет назад в заброшенной больнице. Кстати, их отец работает в правительстве. Угадаете фамилию с трех попыток. Начинается на «Ю», заканчивается на «Н».

– Сука! – ругнулся Южин, но шагнул назад, утягивая за собой Костика. – Ты у меня по статье за мошенничество пойдешь, понял? Экскурсовод хренов.

Костик смотрел на него, утирая заплаканные глаза. К нему уже направилась Кира – жалеть, поить водой. И плевать теперь, кто кому платит. Если не объяснить, они поверят в то, что увидели. Поехавший звездный мальчик чуть не угробил местного сталкера. Только объяснять Южин не собирался.

– Ты совсем тронулся? – прошипела Кира.

Южин сделал вид, что ее не существует.

– Я на вас с Рафом накатаю заяву, – процедил он Костику. – Утром же. Они из вас всю дурь выбьют. И дурь они здесь тоже найдут. Молись, чтобы вас в разные камеры посадили. Знаешь, что делают со стукачами?

Костик сглотнул и попятился к Краю.

– И отца я тоже подключу, – разошелся Южин. – С вас не слезут, пока не докопаются, чем тут подростков пичкают. И почему они потом пачками мрут. И чего-то это ваш Раф с несовершеннолетними по заброшкам тусит. – Его несло, он понимал, что нужно заткнуться, но сил держаться не было. – Всю компашку эту разнесут. Потому что ты язык за зубами не удержал, дебил. Пугать меня вздумал? Хрен тебе!..

В шахте полыхнуло новым жаром. Кира вскрикнула, отшатнулась к Тарасу, тот прикрыл ей лицо рукавом. Костик осторожно посмотрел вниз. Губы у него пересохли и потрескались. Он что-то шептал. Наверное, просил прощения. Умолял не сдавать. Может, молился своим ховринским богам. Перепуганный до белизны, он корябал пальцами стену под надписью «Прыгай!» и умоляюще смотрел на Южина. А позади него вырастала долговязая тень сторожа, тянула когтистые лапы. Южин был уверен, что никто ее не видит. Только он, связанный с ХЗБ кровью. Видит и не боится, нечего бояться, все страшное уже случилось. Когда-то Дэн пришел сюда. А теперь и они пришли. Может, Дэн даже стоял на этом самом месте – брошенный всеми, испуганный, но еще живой. А сторож высился над его плечом, дышал в ухо. А ему вторил Раф. Прыгай. Прыгай. Может, Дэн просил отпустить его домой. К маме, к отцу, к брату Славе. Но было поздно. Нельзя уйти, если пришел. Если пришел, то оставайся. Прыгай, чтобы остаться.

– Прыгай! – ответил Южин на все беззвучные мольбы Костика.

Тот замолчал. Утер глаза рукавом, зажмурился и шагнул с Края прямо в пылающие отблески огня, разведенного в печи крематория.

4. Перевернутый отшельник

КИРА

На крыше было ветрено и свежо. Настолько, что мелко застучали зубы. Верхние о нижние. Нижние о верхние. То ли холод пробрался под толстовку, пуховичок и футболку. То ли нервное напряжение, что сгущалось на фоне, пока они бродили впотьмах, снимая по углам, сгустилось окончательно.

Кира топталась на крыше. То заглядывала через ощетинившийся край – вдалеке проезжали машины, тускло прочерчивали фарами следы и тонули в ночи. То трогала ладонями плитку, которой были выложены бортики. И все время поглядывала на Южина. Он метался по крыше, будто потерял что-то важное. Может, опять кольцо. Может, хороший кадр. Кто его разберет? Но от суеты становилось еще тревожнее. Хотелось вдохнуть ночной воздух и выдохнуть мельтешение, которым Южин заполнял передышку от ХЗБ.

– Слава, – наконец не выдержала Кира.

Имя первым пришло на ум, оставив позади прилипчивую фамилию. Южин тут же остановился, будто в нем дернули рубильник, ток ослаб, а вместе с ним и хождение по крыше.

Пока Тарас финалил кадр, Кира подошла к бортику, изгаженному кривыми надписями, и посмотрела на больничный корпус, расположенный напротив, но под странным углом. Будто бы это было не здание, а расплющенный единый комок из бетона и кирпича. Кто-то надавил в самом центре так, чтобы по бокам разошлись отростки. А потом все застыло. И стало ХЗБ. Кира смотрела в ночь. Пространство освобождало плечи от веса бетонных перекрытий. Возвращаться в заброшку не хотелось до ломоты.

Рука Тараса опустилась Кире на плечо, знакомая тяжесть подействовала успокоительно. Сам Тарас задумчиво рассматривал соседний корпус, будто и не прижимал Киру к своему боку. Она спрятала ладони, обняла себя. Тарас опустил ей на макушку подбородок, и Кира оказалась в коконе из его прикосновений. В тепле, настолько же непроницаемом, как и темнота вокруг.

– Давай еще постоим, – попросила она, когда Южин начал собираться к Краю, хотя знала, чтó Тарас ответит.