Край, куда не дойдёшь, не доедешь

Почему-то в этот миг все одновременно посмотрели на Гаспара. Словно ждали от него чего-то — это от него-то, считавшего себя ни на что не годным недотепой. И тут Никласа угораздило пошутить:

— Ну, Гаспар, если ты не хочешь возвращаться в Ломенваль, что тебе стоит вызвать еще какую-нибудь катастрофу?

— Нет! — испуганно отшатнулся Гаспар.

В каждой шутке, как известно, есть доля правды: скажешь что-нибудь ради красного словца, а жизнь выдаст в ответ такое, чего никак не ожидаешь. В ту самую минуту, когда Никлас это сказал, что-то зашуршало в ближних зарослях. Все разом обернулись и увидели среди листвы сказочно красивую лошадиную морду в черных и белых пятнах. А они-то и думать забыли о пегой лошади! Всех пробрала дрожь. Гаспар тихо сказал, словно заклиная неумолимую судьбу:

— Мы с ней друзья.

Лошадь стояла неподвижно, как будто только и ждала, чтобы на нее надели узду.

— Я только поглажу ее на прощание.

Гаспар встал и пошел по направлению к деревьям, но тут лошадь вдруг взвилась на дыбы и исчезла среди зелени. Все четверо, не сговариваясь, кинулись к лесу и разбежались в разные стороны, пытаясь окружить хитрюгу лошадь.

Роща, в которой она скрылась, состояла из грабов и кустов орешника, довольно редких. Однако кое-где деревья и кустарник смыкались в густую чащу. Лошадь не успела уйти далеко. Вскоре друзья увидели черные и белые пятна между ветвями. Но когда они начали смыкать вокруг нее кольцо, она опять сумела вывернуться. Погоня продолжалась, и наконец все встретились вокруг лощинки, заросшей густым кустарником.

— Ее там нет! — крикнул Никлас. — Я слышал стук копыт где-то дальше.

— Надо посмотреть в кустах, — отозвался Людовик. — Там что-то шевелится.

Гаспар первым пошел вперед. Раздвигая ветки и длинные побеги ломоносов, он расчищал себе путь. Но вдруг отпрянул — так стремительно, что не устоял на ногах и упал навзничь. Из зарослей вышел огромный медведь.

Глава XII

САМАЯ ДЛИННАЯ И ПОСЛЕДНЯЯ, В КОТОРОЙ НАШИ ГЕРОИ НАКОНЕЦ-ТО НАХОДЯТ ДАЛЬНИЙ КРАЙ

Никлас, стоявший по другую сторону лощинки, даже не знал, что происходит. Жером и Людовик при виде медведя застыли как вкопанные. Оба были шагах в двадцати от Гаспара. Они могли бы задать стрекача, но им это и в голову не пришло.

Медведь, озираясь, сделал несколько шагов. Под шерстью зверя играли мускулы; он двигался с осторожностью, неторопливо, даже с какой-то пугающей медлительностью. Маленькие глазки блестели. Гаспар, лежа на спине, не решался шевельнуться. Мохнатая морда нависла над ним, и он сжался в комочек. Но вдруг медведь поднял голову. Прямо на него шел Жером.

Стремление избавиться от своих недостатков похвально, и все же преуспеть в этом можно лишь милостью Провидения. А может быть, Жером просто до того перепугался, что сам не знал, что делает? Перед лицом грозной опасности все вокруг становится иным. Ветви деревьев, кусочки голубого неба между ними и безмолвие леса казались какими-то нереальными. Шагах в трех-четырех от зверя Жером остановился. Он стоял неподвижно, превозмогая отчаянное желание пуститься наутек, но и не решаясь подойти ближе. Гаспар между тем успел встать на ноги. Тогда и Людовик присоединился к брату. Гаспар попятился, наткнулся на ствол и прижался к нему спиной; кровь стыла у него в жилах от ужаса. Медведь поднялся на задние лапы.

Все это заняло считанные мгновения. Раздался хруст веток: Никлас пробирался сквозь кустарник. Грузно ступая, медведь пошел на Гаспара. Жером и Людовик оказались теперь за спиной зверя.

Медведь локтя на два возвышался над Гаспаром. Передние лапы уперлись в ствол, когти глубоко вонзились в кору прямо над головой мальчика.

Зверь вел себя странно. Вид у него был свирепый, но в то же время казалось, что медведем двигало скорее любопытство, чем жажда крови; в его повадке чувствовалась какая-то опасливость, хоть он и был во сто раз сильнее всех своих противников, вместе взятых. Жером сделал шаг, другой... Можно было подумать, что он вдруг лишился рассудка. Мальчик уже мог коснуться зверя. Он протянул руку и вцепился в густой мех.

Медведь опустился на четыре лапы, словно повинуясь Жерому, и вот что было самым удивительным, может быть, даже не только в этом приключении, но и во всей нашей истории: Жером улыбался во весь рот. Не менее поразительная перемена произошла и с Людовиком: он вдруг заговорил мягко и кротко, как никогда.

— А может быть, это ручной медведь? — только и сказал он.

Глаза Гаспара стали огромными, как тарелки. Вот и готово: вечное его невезение в очередной раз обернулось катастрофой, и одному богу известно, как они теперь выпутаются. Но медведь насторожился, прислушиваясь к словам Людовика. Жером так и стоял, вцепившись рукой в его мех.

— На нем ошейник, — добавил Людовик.

Поверьте, читатель: голос Людовика звучал в

этот миг нежно и мелодично, как песня. Медведь сел, продолжая с интересом прислушиваться.

— Не трогай нас, — говорил ему Людовик. — Мы не злые, мы хотим со всеми дружить.