Край неба

— Провожу до калитки, — сказала она не то матери, не то гостю.

Они вышли из дома и пошли по дорожке; после светлой комнаты Мазину показалось особенно темно на дворе, и он сказал об этом.

— Осторожно, здесь ветка, — предупредила Стеша, шедшая впереди, и придержала ветку.

Мазину хотелось сказать Стеше что-то такое, чтобы задержать ее, но он не решился, да к тому же ничего подходящего не приходило в голову. Веселье разом исчезло, появилась какая-то непривычная ему скованность. Открыв калитку, Стеша протянула руку и на прощанье пожелала Мазину хорошо отдохнуть, и не успел он ответить, как она уже ушла по дорожке домой. Мазин постоял, бессмысленно глядя на светлые окна, рассерженно хмыкнул, обозвал себя дураком и пошел в Дом отдыха.

Раздражение вскоре прошло, снова появились мысли о том, что впереди двадцать дней отдыха, и Мазин думал, как будет купаться каждое утро, загорать, а вечерами — гулять, ходить туда, куда ходят отдыхающие. Наверняка в Доме отдыха устраивались танцы. Мазин был уверен, что он познакомится с какой-нибудь хорошенькой женщиной, будет бродить с нею по набережной, у моря, и будущее представлялось ему приятным и беззаботным. «И тогда поглядим еще!» — сказал он так, будто бы хотел что-то доказать. А когда подходил к своему корпусу, то как-то по-другому увиделась и Стеша, и этот вечер, и он разумно подумал, что не так уж она ему и понравилась, поскольку видел-то ее два часа, да и не бывает, наверное, чтобы вот так сразу… «Люди годами встречаются, да и то не могут разобраться», — убеждал он себя, объясняя все происшедшее тем, что у него после всех этих перелетов было возбужденное настроение, легкость и желание чего-то необычного.

В первые дни все пошло так, как предполагал Мазин: он пропадал на море, познакомился со своими соседями и даже записался на какую-то экскурсию. В Доме отдыха был распорядок дня, но соблюдался он только в отношении завтрака и обеда, во всем остальном отдыхающим предоставлялась свобода. Мазин побывал в ресторане, который приметил еще в день приезда, но отчего-то и хмельной шум, и громкая музыка, и весь этот разгульный дух вызывали раздражение, и он проскучал вечер, равнодушно глядя на веселившихся людей, пригласил танцевать женщину, но не мог пересилить себя и сказать два слова, чтобы начать разговор, а затем расплатился и ушел. Это было довольно странно, потому что в ресторанах он еще никогда не скучал, и, помнилось, если попадал туда, то находил и веселое настроение, и все, что искал.

Мазин сам себе не хотел признаться, что из головы не выходит Стеша; он вспоминал тот вечер, разговор и ее смех, когда он рассказывал о Чекалкиие; взгляд ее запомнился больше всего, и Мазин находил, что Стеша смотрела на него так, будто хотела что-то сказать. Несколько дней он думал об этом, полагая, что в тридцать лет человек должен иметь смелость на что-то решиться, и, решившись, вечером пошел на улицу Костанди. Сначала он хотел идти прямо домой, но подумал, что глупо все же было заявиться вот так, а главное, ему не удалось бы поговорить со Стешей и сказать все, о чем он передумал. Он надеялся, что увидит ее во дворе и окликнет, но они случайно встретились на улице: Стеша как раз возвращалась домой.

— Как вы там устроились? — поздоровавшись, спросила Стеша, которая, как видно, обрадовалась встрече. — Не голодаете? Пойдемте, ужином накормлю…

— Спасибо! Нет, — ответил Мазин, чувствуя, что непросто ему будет говорить. — Я пришел сказать, — начал он, — что тот вечер у вас дома не дает мне покоя… Стеша, вы мне нравитесь…

Наверное, сказанное прозвучало смешно, потому что Стеша улыбнулась и хотела заговорить, но Мазин остановил ее рукой.

— Подождите, — сказал он. — Это еще не все. Вы тогда смотрели на меня так, будто хотели что-то сказать.

Стеша взглянула на Мазина несколько удивленно, но, ничего не сказав, опустила голову.

— Как же я смотрела? — заговорила она не сразу. — Обыкновенно, и ничего не хотела…

— Стеша, — прервал ее Мазин, — я могу завтра уехать, потому что все как-то не так, но не надо обманывать. Не надо, — повторил он, внимательно глядя на Стешу.

— Хорошо, не надо, — ответила она и вздохнула, а Мазину показалось, что она сейчас заплачет: такое грустное у нее было лицо.

— Давайте завтра куда-нибудь сходим? — предложил он и, поскольку Стеша не отвечала, продолжил: — В семь часов я буду ждать вас на остановке, ладно?

Мазин хотел было добавить, что эта встреча ее ни к чему не обязывает, что ему просто необходимо поговорить, но Стеша, решившись, коротко сказала:

— Ладно. Я приду!

И сразу пошла домой.