Край неба

Павел Спиридонович говорил о заводе, о том, что его там ценят, уважают. Родители слушали, дружно кивали и, возможно, не все понимали, но с них довольно было и того, что сын приехал и что он чуть ли не самый главный человек на заводе. А отец, не чуждый технике, потому что всю жизнь проездил на паровозе, понимающе кивал и приговаривал: «Известное дело!» Зашел разговор о том, как быстро летит время; сосчитали — и оказалось, уехал Павел Спиридонович из поселка почти двадцать лет назад.

— Ой, сыночек, даже не верится, — вздохнув, сказала мать. — Вроде бы совсем недавно на квартире жили. Помнишь, у кинотеатра?.. А теперь в своем дому третий десяток. — Глаза ее снова заслезились, и она вытерла их фартуком. — Ты хоть подольше побудешь?

— Та не, мама, долго не получится, — ответил Павел Спиридонович виноватым голосом. — Работы много, план большой…

— А то так! Работа, она для нас всегда основное, — поддержал отец, крякнул и, взглянув на сына, отчего-то смутился. — Потому что… Да!..

И замолк.

Стало неловко, и Павел Спиридонович тяжело вздохнул: если бы кто знал, как ему надоело врать родителям и прикидываться, что все хорошо; хотелось говорить легко и весело, рассказывать о своей жизни так, как оно есть на самом деле, но отчего-то язык не поворачивался. «Или все привыкли врать? — мысленно спрашивал он себя. — А может, это только я? Ведь это мои родители, а говорю с ними как с чужими людьми…» Павел Спиридонович злился на себя, но когда снова заговорили и он стал рассказывать о жене, о детях, то говорил о подготовке к школе, об учебниках. Ему было стыдно — казалось, родители видят, что он обманывает, — но остановиться и сказать что-нибудь другое он не мог.

На другой день Павел Спиридонович решил пройтись по поселку; впервые, с тех пор как он уехал, ему захотелось увидеть деревянный ларек, где он покупал когда-то мороженое, мостик через канаву и прилавки базара, на котором по вечерам он с дружками играл в прятки. Словом, потянуло ко всему тому, что казалось давно забытым.

День был солнечный, хороший, и Павел Спиридонович, шагая по улице к центру поселка, весело глядел на аккуратные кирпичные дома, на сады и сараи — тоже по-хозяйски прочные, обложенные красным кирпичом. Он подумал, что люди стали жить лучше: раньше на весь поселок было пять-шесть кирпичных зданий: вокзал, кинотеатр, больница. Тогда никто и не мечтал строить хату из кирпича, — из глины да соломы, в лучшем случае из шлакоблоков… На дороге толстым слоем лежала серая пыль; ветки вишен, перевешиваясь из-за заборов, тоже были пыльными. Павел Спиридонович даже потрогал одну ветку, уловив такой знакомый, но позабытый запах нагретой пыли. И вспомнилось ему, как однажды бежал он к разбитому и тогда еще не отстроенному кинотеатру, услышав, что его приятели откопали неразорвавшийся снаряд. Помнилось, ему стало обидно, что откопали без него, и он пустился туда со всех ног, мимо старой бани, мимо разлапистых кленов… Тут-то, у кленов, его задержала упавшая с дерева соседская девочка.

— Ты чего туда лазила?! — накричал он на девочку, подхватывая с земли, и увидел, что щека ее пробита насквозь и льется кровь.

А девочка, испугавшись падения, даже не плакала и смотрела на окровавленную руку с удивлением. Он поглядел на нее, не зная, что же делать, затем прилепил лист подорожника и наказал бежать домой. Девочка всхлипнула и, размазывая по щеке кровь, пошла к воротам, а он побежал дальше. И когда был метрах в десяти от входа, услышал, как ахнуло над ним так, будто гром прогремел. Ничего не понимая, он посмотрел на небо, но оно было безоблачным, и влетел внутрь развалин. Тут же выскочил: рванувший снаряд разметал в клочья его друзей…

Выйдя на центральную улицу, Павел Спиридонович сразу же увидел, что многое на ней поменялось: не было ни мостика через канаву, ни самой канавы — по всей улице теперь стелился асфальт. Стало просторнее, но как-то безлико. На том месте, где они снимали когда-то квартиру, выстроили гостиницу. Рядом стоял двухэтажный магазин, и Павел Спиридонович потоптался в нерешительности, не зная, зайти ли в магазин или пройтись еще. Вокруг было довольно людно, оживленно…

— Павлик! — услышал он и от неожиданности вздрогнул: так его давно никто не называл.

Оглянулся и увидел молодую женщину, которая, улыбаясь и махая рукой, шла к нему. Вглядываясь в ее лицо, Павел Спиридонович сначала все никак не узнавал, а затем вспомнил.

— Вот и встретились! — живо сказала женщина, подойдя. — Здравствуй! — И протянула руку, улыбнулась. — Никак не ожидала!..

— Здравствуйте! — Павел Спиридонович как-то поспешно пожал женщине пальцы, тоже улыбнулся, хотя и несколько смущенно: встреча действительно вышла неожиданной, да к тому же он не мог вспомнить имя женщины.

— В гости?

— Да, в гости, — ответил Павел Спиридонович и зачем-то оглянулся. — Приехал, знаете… Так сказать, места родные… Старики мои здесь обитают…