Край непуганых

— Будьте добры, подскажите: администратор, директор или кто-то вроде того — на месте?

— Павел Федорович? Хозяин здесь, у себя.

Я полез в карман, вытащил листок бумаги, заполненный в такси.

— Можно вас попросить передать ему это прямо сейчас?

Она приняла от меня сложенный вдвое листок, покрутила его в руках, оценила длину очереди. Я начал думать, что она мне откажет, пошлет подальше, добавив, что не нанималась посыльной работать, «и вообще тут еще народу вон сколько нужно обслужить», — словом, поведет себя как классическая советская тетка за прилавком. Но нет.

— Лиза, подойди, пожалуйста!

К кассе подбежала молоденькая девчушка, лет восемнадцати, с выражением «чего изволите».

— Лизок, отнеси это Гринько. Он у себя.

Забрав бумажку, девушка умчалась в подсобку.

— Спасибо большое, — сказал я с улыбкой кассирше. — Если что, я вон там у окошка.

Лавируя между столами, я добрался до молодых людей. Увидев меня, они прервали свой оживленный разговор. Я расставил угощения на стол, а поднос поставил на подоконник — он еще пригодится. Костя сразу приступил к своим пельменям.

— Никогда здесь не была, — сказала Аня, оглядываясь вокруг. — Самообслуживание…

— Да, причем полное. — Я указал на окошко в стене рядом с раздачей. — После обеда надо убрать за собой и отнести поднос на мойку.

Минут пять мы молчали. Костя уплетал пельмени, Аня маленькими глотками пила сок и смотрела в окно. Народ все пребывал и пребывал. Вскоре не осталось ни одного свободного места, и каждый вновь прибывший, вставая в очередь к раздаче, суетливо оглядывался вокруг в надежде, что кто-нибудь из тех, кто закончил ланч, встанет и уйдет, освободив стул. Заведение пользовалось популярностью у местных — по крайней мере, у тех, кто жил или работал рядом.

Я посмотрел на часы. Если мой расчет верен, то хозяин должен был появиться в ближайшие минуты…

Павел Федорович Гринько оказался невысоким, едва ли выше метра-шестьдесят, толстячком в очках, с пухлыми щеками, двойным подбородком и светлой шевелюрой на голове. Одет он был в желтую футболку и серые шорты до колен. На вид лет тридцать с небольшим. Губы его были похожи на пельмени (я подумал, что он мог бы эффективно использовать свой портрет для рекламы заведения), а выражение карих глаз и движения бровей подсказывали, что он мог шутить не меняясь в лице.

Он остановился возле четвертого стула, который я на всякий случай занял сумочкой Ани. Заговорил не сразу, сначала оглядел нас цепким взглядом. В руке у него я заметил свою записку.

— Так! — наконец, произнес он. — День добрый, дама и господа! Вы, кажется, хотели меня видеть?

Костя дожевал последний пельмень, Аня отвлеклась от сока. Я улыбнулся.

— Здравствуйте. Вы Павел Федорович, я правильно понимаю?

— Пока просто Павел. Но если так и дальше пойдет, — он показал записку, — то можно будет и Пашей кликать. Но посмотрим…

— Отлично. Присаживайтесь.

— Впервые мне в моем собственном заведении предлагают присесть. — Заняв свободное место, он посмотрел на Костю. — Вкусно было, юноша?

— Угу, как дома.

— На это я и делал ставку.

Гринько положил мою записку на стол.

— Жду разъяснений.

— А они нужны?

— Да. Допустим, большинство пунктов мне знакомо, но последний…

Я взял записку, развернул, пробежал еще раз глазами, хотя сам ее писал. Список был составлен совершенно интуитивно. Я вообще не знал, сработает ли он.

— Давно не были на родине? — спросил я.

— Почти полгода.

— «Нелюбовь» — новый фильм Андрея Звягинцева. Получил приз жюри в Каннах. У него неплохая критика и отличные перспективы

— Не слежу за его карьерой. Слишком депрессивен. Мне одного «Левиафана» хватило, да и то сестра уговорила посмотреть. Я больше фантастику люблю.

— С другими пунктами затруднений не возникло?

— Перестройку застал в слишком нежном возрасте, Горбачева помню по фотографиям и рассказам родителей, а вот малиновые пиджаки, «Эйс Оф Бейс», дефолт, Гуус Хидинк — это мое. Но к чему такие сложности?

— Чтобы избежать лишних разговоров.

Гринько снова оглядел нас, барабаня пальцами по столу. Взгляд его хитрых глаз немного задержался на Ане. Девушка смутилась.

— Как догадались?

— Ваше заведение копирует мою любимую в детстве пельменную недалеко от метро «Марьино». Ностальгия сработала.

Лицо Гринько украсила радушная улыбка.

— Ну, тогда добро пожаловать, землячки! Теперь я Паша, и можно на «ты».

— А я Сережа. Это Костя и Аня.

Мы пожали друг другу руки.

— Ребят, заканчивайте с обедом и пошли ко мне в кабинет. Здесь шумно.

Офис Гринько больше смахивал на небрежно обжитую подсобку. Это было довольно унылое помещение с окрашенными в блеклые цвета стенами и одним окном, выходящим на внутренний двор. Солнце сквозь это окно почти не пробивалось — дворик был завален металлическими и деревянными конструкциями и упирался в высокий забор — поэтому даже сейчас в комнате горел электрический свет. Из мебели имелись два стола, расставленные буквой «Г», несколько стульев, небольшой диван у стены и старый деревянный шкаф.

Паша предложил присесть Ане на диван, мы же с Костей устроились на стульях. Хозяин восседал за столом перед большим монитором компьютера.