Край вечных туманов

Два дня спустя мы оставили Сент-Элуа. Уезжать из замка не захотела только старая Жильда, вся жизнь которой прошла в этом месте, и кучер Жак, который вбил себе в голову, что его присутствие будет только мешать мне.

– Моя работа – возить принцессу по улицам Парижа! – заявил он. – Ну а коли вам сейчас нельзя ездить по Парижу в открытую, так я вам ни к чему. Бог даст, все изменится; снова наступит человеческая жизнь – будут король с королевой, и Версаль, и принцы с герцогами. Вот тогда я вам пригожусь еще. Вы ведь вспомните о старом Жаке, правда?

Разумеется, я обещала ему это, хотя надежды на то, что «снова будут король с королевой», было очень мало.

Мы направлялись в департамент Иль-и-Вилэн, в замок Шато-Гонтье, одно из наших поместий, где располагался штаб принца де Тальмона, которого республиканцы провозгласили «Капетом разбойников, владыкой Мана и всей Нормандии». Это, конечно, было преувеличением, но в прилегающем к Шато-Гонтье Пертрском лесу прятались шесть тысяч человек, преданных моему отцу. Этот край, как и прежде, принадлежал ему.

Принц ехал впереди, и в седле рядом с ним гордо восседал малыш Жанно в шляпе, украшенной белой лентой – символом роялизма. Он был чрезвычайно рад тому, что впервые едет верхом, в одном седле со своим дедом, которому так беспрекословно подчиняются два десятка вооруженных людей, окружающих нас. Дед охотно объяснял ему устройство пистолета, разрешал трогать свою саблю и даже подарил маленький, легко умещающийся на ладони кинжал.

Я с тревогой следила за их отношениями, весьма окрашенными темой войны. Меня это настораживало. Раньше я даже не думала, что между моим малышом, так привыкшим к нежности и ласке, и холодным высокомерным дедом может быть что-то общее. И вдруг они подружились. Ну, может быть, это не совсем верное слово, но во всяком случае они откосились друг к другу с большим уважением.

Жанно совершенно не был похож ни на меня, ни на принца. Внешне он пошел в род де Крессэ. Но нрав? Я с изумлением начинала замечать, что, пожалуй, нравом он будет настоящий де Тальмон. По-видимому, отец сразу понял это. И я ясно видела, что с того времени, как принц познакомился и сблизился с Жанно, я явно ухожу на второй план, то есть имею какое-то значение для принца только как мать этого ребенка.

– Вы решили забрать у меня Жанно? – ревниво спросила я, когда мы ночью сидели у костра. – Он проводит с вами столько же времени, сколько и со мной, а ведь он знаком с вами всего несколько дней!

Отец усмехнулся.

– Успокойтесь… Я только хотел убедиться, что в этом ребенке течет наша кровь, что он наш, а не принадлежит тому дрянному племени виконтов…

– И вы убедились?

– Вполне. Вы бы видели, какой он вспыльчивый, какой у него горячий нрав! Он – точная копия моего отца, его прадеда Жоффруа.

Я озадаченно умолкла. Мне никогда не казалось, что Жанно вспыльчив. Но ведь я сама видела, как он зашелся гневным криком, когда один из солдат отца попытался отобрать у него пистолет, опасаясь, что он может выстрелить. Но Жанно мой, только мой!

– Вы не имеете права воспитывать из него солдата. Я не хочу, чтобы он когда-нибудь ушел на войну и его там убили!

– Вы волнуетесь совершенно не о том.

– А о чем волнуетесь вы?

– О том, что этот ребенок – незаконнорожденный… Какую фамилию он будет носить, когда вырастет?

Я устало покачала головой.

– Какая разница! Дворянские приставки теперь стали указывать не на аристократизм, а на гильотину.

– Ах, Боже мой! – воскликнул отец раздраженно. – Да неужели вы полагаете, что эта суматоха будет продолжаться вечно? Придет твердая власть, и тогда станет очень важно, какая у Жана фамилия.

– Мне это безразлично. Сейчас нужно думать не об этом.

– Думайте о чем угодно, на то вы и женщина. Я подумаю о будущем своего внука.

– И чего же вы хотите?

– Чтобы он носил нашу фамилию, чтобы король присвоил ему имя де ла Тремуйлей де Тальмонов.

– Король! О каком короле вы говорите?

– Если нет короля, то есть регент, граф Прованский.

– Ну да! Король в Тампле, а регент в Кобленце или Митаве! Нечего сказать, это близко!

– Предоставьте это мне, – жестко сказал отец.

Блики костра освещали его лицо. Я опустила голову. Все разговоры о фамилии казались мне неуместными и бессмысленными. Ну конечно, если мы окажемся в Вене… Только я еще ничего твердо не решила.

– Послушайте, – сказала я тихо, – если вы так уж горите желанием дать Жанно громкое имя, я знаю…

Некоторое время я задумчиво смотрела, как пляшут в ночной темноте красные языки пламени. Лес казался странно притихшим, неслышно было даже бормотания солдат; верхушки огромных сосен выделялись на фоне черного неба почти ажурным темно-лиловым кружевом. Нельзя было заметить ни одной звезды, и только сполохи костра освещали опушку. Поразмыслив, я продолжала:

– Я знаю, как вам облегчить эту задачу.

– Что же именно вы знаете?

– Я знаю, как сделать графа д'Артуа мягким как воск. Давно, еще в Турине, он обещал мне позаботиться о Жанно… Если напомнить ему об этом, он заставит регента, графа Прованского, выдать вам необходимую бумагу.

– Почему же граф д'Артуа станет хлопотать за нас?