Край Ветров: Пироманс

В голове Никс с быстротой молнии мелькали мысли. Что, если сейчас не грудь Вьюги пронзить, но сосуд ее? Не станет Рейнхарда. Что будет с Никс и Найком? Узилище Керри растает, и они не смогут уйти от него. Поможет ли это миру, о котором так много было бесед? Кажется, вот, все карты открыты — и все же… Никс мало что могло испугать. Страх ее редко был страхом сиюминутным, неконтролируемым, таким, что идет изнутри, таким, что нельзя обуздать. Обычно ее страшили только последствия тех или иных дел. Так и теперь: неверный шаг, неправильный выбор могли разрушить все, и сейчас она осознавала это особенно остро.

Именно этого она боялась. Именно это заставляло ее руки дрожать.

Понятно, самоубиться тоже не выход. И Рейнхарда пытаться порешить — тем более. Вариантов, в общем-то, нет. Вьюга была права: выбор сделан.

Остался последний шаг и последний страх.

Ни закрыть глаза, ни уйти, ни убежать.

И потом она вспомнила, зачем именно сюда пришла. Подняла взгляд на лицо Рейнхарда и обратилась к Вьюге:

— Если мы тебя разбудим… ты его вылечишь?

Черные глаза открылись. Божество молчало, словно вопрос был слишком глуп.

— Ладно, я не слишком надеюсь на встречу, которая вроде бы как обещана. Главное — мы же не зря все это делаем, да? — Никс осознавала неуместность своих вопросов и в то же время не могла перестать их задавать.

Ответа не было. Никс уже пожалела обо всем, о чем только можно.

Но, помедлив, Вьюга все же ответила ей:

— Я могу подождать.

Точно. Она может подождать и проснуться… другим способом. Они ничего не решают, кроме того, как Вьюга проснется.

И вроде бы все уже ясно, открыты все карты, бери и делай… Никс колебалась, чувствуя, что не может верить до конца никому. Не пора ли в таком случае поверить себе?

"Правильно ли я делаю?" — спросила она саму себя.

И пришла к неутешительному выводу: а кто его знает.

Очевидно, есть в мире вещи, исход которых не предопределить. Вещи, которые ты должен сделать, понимая, что не знаешь, к чему это приведет. И в то же время действовать в такой ситуации можно, лишь признав, что каким бы ни был твой выбор и его результат, ты готов взять ответственность на себя. Никс понимала, что то, что она сделает сейчас, станет для нее вечной таблеткой от перфекционизма. Наверное. Но никакого страха перед чистым листом точно больше уже не будет. Они сделали, что смогли, и пора пожинать плоды. И если все пойдет прахом — она приложит все усилия, чтобы это исправить. Если будет жива. Ну а пока…

В глубине души Никс знала, что последний шаг преодолеет с легким сердцем.

Она встала на колени, затем села на пятки. Подняла огненный клинок над головой, развернув острием к сердцу Вьюги.

И с отрешенностью, с которой ступают в бездну, с той пустотой внутри, с которой совершают самые страшные и самые необходимые вещи, она размахнулась и всадила огненный клинок в плоть спящего божества, легко, по самую рукоять, чувствуя, как исчезает, вытекает из нее самой что-то, что было с ней слишком долго, но никогда ей не принадлежало.

Огненный клинок растворился в теле Вьюги, истаял, словно след от свечи, отпечатавшийся на сетчатке глаза.

Сердце Никс отсчитало удар, второй, третий — ничего не произошло. Тишина была абсолютной, ни один мускул на лице спящей Вьюги не дрогнул. Рин стоял, опустив руки и прикрыв глаза.

В следующий миг он покачнулся, накренился вперед и, завалившись немного вбок, осел безвольным кулем. Никс вскочила, чтобы не дать ему упасть…

В это мгновение серебристые ресницы пошевелились.

Под веками Вьюги задергались, вращаясь, глазные яблоки.

Она распахнула глаза.

Никс, замерев, завороженно смотрела в них, не в силах отвернуться.

Это были не просто глаза — две сияющие ледяные пропасти, исполненные света, настолько живые, насколько это вообще возможно. Они горели синим огнем звездных скоплений, в них словно отражалось небо, таким, каким было бесчисленные миллионы лет назад.

Никс не могла отвести от них взгляда, напрочь забыв завет Вьюги.

В этот момент кто-то толкнул ее в сторону, и она, будучи слишком легкой, чтобы сопротивляться, полетела вниз, стукнулась о лед, а опомнившись, тут же была придавлена свалившимся на нее телом. Выпутываться из заполонивших все многослойных одежд пришлось уже под треск и скрежет ломающегося льда, за которым потерялось ее шипение от полученных ушибов.

— Скорее! — закричал Рин, подхватывая Никс под локоть, поднимая на ноги и утягивая за собой в сторону колонн.

Никс, не успев опомниться и понять, что происходит, заставила себя бежать так быстро, как только может, с трудом поспевая за Рейнхардом. Добравшись до края стеклянного бассейна, в котором лежала Вьюга, они не нашли ничего лучше, чем прыгнуть вниз. Рин успел создать ледяную платформу на половине пути, и они, шлепнувшись на нее, покатились к краю и снова полетели куда-то во тьму. Вторая платформа вышла куда более устойчивой, впившись в одну из колонн, и на ней падение наконец остановилось.