Край воронов, или Троянский цикл

– Мне кажется, она чего-то добивалась и получила то, чего и хотела, – формула успеха совсем в циничном стиле Михеля Шорохова.

– Конечно, они не будут беседовать с ней по сути, всем стыдно сказать: «Что же ты пристаешь к парню?» Если ты даже и не узнаешь о такой разборке, все равно окажешься сахарным в их разговоре, – говорил Трой. – Лучше они попросят ее не приводить отца, представят, что им самим так будет лучше…

– Я бы на твоем месте не боялся кулаков разных стариков… – сердито бросил Восторк.

– А я не испугался бы их и на твоем месте. Лучше пусть покрасят морду, чем отчислят. У нее дядя здесь работает.

– И она учится здесь как дочка начальника? А у меня отец – раздолбай, а матери вообще нет! Поэтому если кому-то что-то надо объяснить – это ко мне <…>

13.

Возле прилавков со времен пришествия нынешнего хозяина царила темнота; от дверей по диагонали расходились два зала: в одном взбирались рядами к потолку книги издательства «Пироги», которое поддерживало никому не известных желающих высказаться и выпускало им антологии в желтых, разрисованных комиксами обложках. Интересовались подобными новинками поголовные неформалы, и заведение могло вести статистику и высчитать их процент среди населения. Напротив давали пироги, и не просто бабушкины пирожки, умещающиеся в ладонь – это были целые квадраты, набитые хлопьями творожных и овощных масс, обвешанные лохмотьями остывшего растопленного сыра. Употреблявшие этот продукт обычно забывали о трапезе на полдня. Заведение радушно принимало железнодорожных туристов, которым некуда было деться из плотного графика своих отъездов, прибытий и пересадок. Такие люди часто ехали заграницу из провинций и угадывали на промежуточные станции в заколдованный отрезок времени с 5:50 до 7:55, без завтрака и без представления, где его найти. Подобные размышления и подсчеты предписывали кафе «Desire» внеконкурентную работу в ранние утренние часы. За барной стойкой стоял сам хозяин Дезар, или Денис Азаренко; после заката он бойко торговал книгами, но иногда сбивался, когда покупатель погружался в чтение, не отходя от кассы, – и предлагал пироги. Ночь он проводил беспокойную, опасался проспать работу и поэтому тусил, и это все же не спасало его от страха опозданий. Зато днем он мирно отсыпался, пока младший брат письменно преуспевал в тонкостях частной науки.

– Здорово! – приветствовал Артем. – Я уже час жду. Ты похож на блеклую женщину.

Естественный Восторк, похожий без макияжа на стопроцентного мужчину, устало присел на краешек стула, выставив на стол толстенные манжеты черной потертой косухи.

– Смысл ждать человека раньше назначенного часа?

– А я дожидался этого часа. В страдание по тебе я не успел погрузиться – ты вовремя пришел. А если бы я любил тебя по-настоящему, то ждал бы несколько дней. Эх ты, злюка! Спорим, что ты-то трое суток меня вспоминал?

– Да, мне неприятности всегда не давали покоя… Ты понимаешь, ко мне скоро приедет Настя, а тут…

– Нет, стоп! Я первый записался, и ты должен был скорее ее визитом пожертвовать.

– Она не в том возрасте, чтобы ей отказывать. А пожертвовал я скорее собой: с самого утра под обоих прогибаюсь…

– В таких случаях всех посылать надо. Встаешь и уходишь в третье место исключительно сам с собой, – крикнул Дезар от бара.

– Куда еще идти? – возмутился Восторк. – Я спать хочу. Я вас прекрасно и сидя пошлю.

– Смотри-ка, гонит из родного дома без зазрения совести. Господин Мерков, не боишься больше, что тебя за непослушание отравой накормят?! – глумился Денис.

– Я не МЕрков, я ЧмейркОв, – мрачно возразил Немеркнущий. – Артем, а ты достоин самых щедрых посылов в самые сокровенные места… Ты еще и трепач.

– Хватит материться, учитель русского языка!

– Я тебе тут не учитель, – отвечал он и активно продолжал посылать.

– Перестань, говорят. А то напишу работу на тему: «Фаллические образы в речи Восторка Христофоровича» – и ты будешь еще долго оправдываться в своем онанизме.

Когда развлеченный ими Дезар с ухмылкой подал пресловутые пироги, оба позавтракали с неомраченными аппетитами.

– И вместо того, чтобы перебирать мои детские страхи, – говорил Восторк, отодвигая тарелки, – мог бы рассказать про свои взрослые ужасы!

– Знаешь, – ответил Артем примирительно, – если твои страхи изменились, то ты выиграл. Потому что я до сих пор боюсь снов, в которых изображаюсь я, потерявший рюкзак где-то в школе.

– А, я знаю такие сны: иногда еще голым оказываешься в общественном месте!

– Оказываюсь, – признался Артем, – но спрятать себя проще, чем найти сумку с книжками.

– Да, – произнес Восторк задумчиво, – мои страхи повзрослели по-настоящему. Теперь я боюсь… гомосексуалистов!

– Ой! – Артем даже откинулся на стуле и воздел руки. – Неужели тебя где-то угораздило их напугаться?

– Было у моего друга двое друзей…

– И тебя приглашали четвертым!

– Да уж, он всерьез думал, что можно с ними дружить. А я в конце концов одного из них ударил.

– Вот! Одно и то же! Я знал. Тебе впору себя самого бояться. А меня лупить не станешь?

– Я с малознакомыми подчеркнуто вежлив…