Край земли. Затерянный рай

– Палыч, а она должна так дымить? Когда тут кораблики бегали по бухте, я малой был, но такого чада не припоминаю.

– Не должна, – вздохнул Самсонов. – Или топливо совсем за годы подвыдохлось, или масло где-то в камеру сгорания сочится. Погонять надо еще немножко дредноут наш. Может, пройдет. Но это не все еще.

– Какие-то проблемы?

– Пока не пойму. Левый дизель вибрирует очень.

– Может, цилиндры не притерлись еще?

– Возможно, – нехотя согласился мичман. – Хорошо, если так. Но шаг винта мы контролировать не можем.

– Это критично?

– Ну, – пожал плечами мичман. – Вообще-то, в наших условиях не критично. Боевое траление мы не производим. Резких маневров противоторпедных не делаем. Да и незачем. Вообще, работы еще вагон и маленькая тележка, если честно. И это мы только две мили прошли. Поглядим, какие проблемы еще всплывут.

– То есть ты не собираешься настаивать на прекращении испытаний? – улыбнулся Жаров.

– Нет, ну что ты. Наоборот. Говорю же, погонять кораблик надо по волнам. Это же очевидно.

– Вот и хорошо.

Самсонов скрылся в недрах корабля, а Жаров взглянул на стекла иллюминаторов ходовой рубки. Оттуда ему помахал рукой Никита Вишневский.

Поднявшись в рубку, Андрей обнаружил, что его друг возится с кабелями, идущими от радиостанции.

– Андрей, какой дальше курс? – спросили три человека, находящиеся здесь же и занятые управлением кораблем.

Жаров задумчиво посмотрел в иллюминаторы, затем ответил:

– Курс на Петропавловск-Камчатский.

– Есть.

– Никитос, а ты чего делаешь? – Андрей подошел к Вишневскому.

– Да вот, рацию подключить хочу. Электричество-то здесь, на корабле, есть. Значит, и рация заработать должна.

– На кой черт она нужна теперь?

– Как это? – усмехнулся Халф. – Если уж мы и приводим корабль в рабочее состояние, то пусть все работает. Мало ли что.

– Ну, как знаешь.

Андрей снова вышел на палубу, вдыхая полной грудью набегающий соленый воздух и слушая вопли чаек, подпевающих двигателям корабля. Теперь было видно восточный, внешний берег полуострова Крашенинникова. Выглядел он еще хуже, чем разрушенный Рыбачий, и это неудивительно. По этой стороне пришелся наиболее мощный удар. Взрывной волне ничего не мешало, и она поработала над восточным берегом как следует. Все строения, что там имелись, были не просто разрушены, но сметены. Как и деревья. Сейчас по восточным склонам сопок небольшого полуострова росли лишь относительно молодые кустарники среди выжженного бурелома. Андрей с ужасом подумал, что бы стало с ними, Приморским и Вилючинском, если бы не этот полуостров, принявший основной удар на себя и частично загородивший их от взрыва.

На палубу вышел Никита и протянул Андрею бинокль. Жаров взглянул на противоположный берег бухты и в очередной раз убедился, что ядерный удар не пощадил и Петропавловск. На обращенных к Авачинской бухте склонах городских сопок не осталось ни одного целого строения. Ударная волна превратила бетон и кирпич в крошево, разбросанное по склонам вперемешку с машинами, и все это давно заросло торжествующим по поводу исчезновения людей бурьяном. Трудно было себе представить, что стало с людьми, на которых обрушился весь этот ад. Андрей разглядывал едва узнаваемые полосы бывших улиц, ступенями и террасами пересекающих городские сопки, и вспоминал детство. Свои поездки с родителями в областной центр. В ту пору он восхищался Петропавловском, который казался Андрею просто огромным. А как же иначе, ведь его нельзя пересечь из конца в конец на велосипеде за каких-нибудь пятнадцать минут, как Приморский или Вилючинск. И в ту пору у него не укладывались в голове рассказы о городах, в которых жило в десятки раз больше людей, чем некогда на всем огромном полуострове. Конечно, он видел эти города на экране телевизора, но разве можно объективно оценить реальность по тому, что показывали с телеэкранов?

И что теперь? Осталось ли на всей планете столько людей, сколько в былые времена проживало в одной только Москве, или в Токио, или в Нью-Йорке?

– Ну, положим, до Петропавловска мы и на яликах доплыть в состоянии, – произнес Вишневский. – А как далеко мы можем добраться на этом корабле?

Андрей убрал от лица бинокль и взглянул на друга:

– Халф, это базовый тральщик. Он для поиска и уничтожения морских мин. Ну, или для их установки. Все это делается в прибрежных районах. Тральщик маленький, автономность невысока. А у нас даже моря нет. Мы по наследству получили оптом самый большой на планете океан.

– Я это понимаю, – Никита кивнул, соглашаясь. – Но если загрузить больше воды, еды и топлива? Неужели до Сахалина или Владивостока не доберемся? Говорят, древние викинги на драккарах до Америки доплывали еще задолго до того, как Колумб вообще родился.

– Так они психами были. В любом случае, если у нас ничего не получится с восстановлением лодки, то этот тральщик останется нашим единственным шансом на изучение внешнего мира и того, что с ним стало.

Один из иллюминаторов ходовой рубки открылся, и в нем показался рулевой:

– Парни, я бы не советовал ближе подходить к Петропавловску. Посмотрите на воду у берега.