Крайняя мера

Убивала я животных и не на охоте, а в таких обстоятельствах, которые трудно было бы счесть честным поединком. Сначала мы выращивали кроликов, кормили их и гладили по лоснящейся шерстке, давали им имена. А потом своими руками должны были убить прирученное животное, тоже одним ударом, и освежевать тушку. Кстати сказать, желающие могли и поужинать своим воспитанником…

Я последовала совету инструктора. Слово «рекомендую» в его устах было равнозначно приказу. Вот я выхожу из машины, мой каблук стукается об асфальт, и этот звук кажется мне стократно усиленным.

Как только дверца за мной захлопнулась, машина сразу же тронула с места и, фыркнув выхлопной трубой, вырулила на шоссе.

Словно загипнотизированная, я подошла к переходу. Как раз горел зеленый, и народ спешно пересекал дорогу, опасаясь застрять на «островке безопасности». Дождавшись, пока загорится красный, я досчитала до тридцати и, закрыв лицо руками, сделала первый шаг.

Сначала, конечно, было очень страшно, но потом началось волшебство.

Вскоре я почувствовала, как мое дыхание становится более глубоким. Внутри что-то затрепетало, стало очень радостно и легко — как будто за плечами в одну секунду выросли огромные крылья.

Прижатые к лицу руки слегка потели, и мне очень хотелось приоткрыть глаза и посмотреть в щелку между пальцами — сколько я прошла и далеко ли еще «до того берега». Но я запретила себе это делать и продолжала упорно двигаться вперед, уткнувшись носом в ткань перчаток, слегка отдававшую запахом «Шанели».

Интересно работали в таком режиме органы чувств: ощущения прикосновения особенно усилились, зрение было как бы заперто во временную тюрьму, а слух, напротив, играл основную роль и существовал как бы сам по себе, отдельно от меня. Он с радостным удивлением ловил звуки гудков и скрежет покрышек об асфальт.

Как я поняла через некоторое время, автомобили решили не играть в навязанную мной опасную игру и пропускали меня, выстроившись в линию и резко срываясь с места, как только я освобождала им дорогу.

А я все шла и шла вперед, наверное слегка покачиваясь из стороны в сторону, ступая, словно по облакам, водной глади или болоту, — не зная, что встретит меня на следующем шаге. Это было потрясающим чувством — чувством абсолютной свободы и неуязвимости.

Впрочем, я могла бы и догадаться, что ждет меня впереди. Это оказался банальный бордюр. Я едва не бухнулась носом в урну-пингвинчика, выставила вперед руки и опустилась на колени, словно собираясь помолиться куклам, кружащимся на циферблате часов.

И только после этого я решилась открыть глаза. Сначала я вообще ничего не видела, а потом зрачки освоились с освещением, и я обнаружила, что реальность оказалась куда более приземленной, нежели еще колыхавшееся внутри меня чувство неземной свободы.

Я умудрилась вляпаться правой перчаткой в кучу собачьего дерьма, которую только что наложил прогуливающийся неподалеку доберман. Его хозяин стоял метрах в десяти от места моего падения и смотрел на меня с нескрываемым ужасом.

Еще двое или трое остолбеневших прохожих, созерцавших мой «переход», как только я достигла тротуара, немедленно двинулись прочь: благоразумие подсказывало им, что от меня можно ожидать чего угодно.

Но я обманула ожидания обывателей и на этот раз повела себя на редкость чинно. Для начала, стянув с руки воняющую дерьмом перчатку, я выбросила ее в урну-пингвинчика, туда же немедленно отправилась и вторая — зачем мне сдалась одна без пары?

Потом я отряхнула плащик и, стараясь не шататься при ходьбе — голова кружилась, словно после бутылки шампанского или страстного любовного свидания, — направилась вперед к ожидающей меня машине с гостеприимно приоткрытой дверцей.

Перед тем как сесть в салон, я бросила взгляд на только что преодоленное мной пространство и расхохоталась сквозь слезы.

Сверкая огнями, по Садовому с грохотом неслось море машин, весело блестя металлом, словно скоростные светляки. И я только что перешла это море, и оно расступилось передо мной!

Окинув Садовое кольцо взглядом победителя, я села в машину и захлопнула за собой дверцу. «Волга» поехала вперед, притормозила на повороте, свернула направо и рванула вверх по улице…

Глава 4

Как оказалось, я рисковала жизнью и торопилась не напрасно.

Митя Корнелюк даже не успел добежать до киоска — он вдруг остановился, подсчитывая мелочь, которую достал из кармана. Ладонь его дрогнула, и несколько желтеньких монет упали на землю.

Пока Митя, присев на корточки, собирал рассыпавшуюся мелочь, человек, прятавшийся за киоском, выступил из своего укрытия. На этот раз намерения его были серьезны, и он не собирался упускать возможность «определить» Корнелюка окончательно и бесповоротно.

Кстати сказать, на этом человеке отнюдь не было кожаной куртки. Одет он был очень просто и неброско — невзрачный плащик, кепочка, в которых ходит полгорода, мятые джинсы и кроссовки «под адидас».

Надо отметить, что Митя Корнелюк сделал злоумышленнику роскошный подарок, оказавшись именно в эту минуту именно в этом месте.