Крайняя мера

— Так как зовут вашего приятеля? — спросила я, выруливая от стоянки на дорогу.

— Юра, — ответила Людмила. — Он — свободный художник, на службу не ходит. Мы живем у него, это недалеко отсюда, на Армянской.

— Юра так Юра, — машинально проговорила я, едва не проскочив поворот.

— Вообще-то ему нравится, когда его называют Егором или Жоржем, — добавила Людмила.

— А-а, старый знакомый, — злорадно засмеялась я. — Ну погоди, сволочь, я из тебя всю душу вытрясу! Попадись только мне в руки.

Людмила испуганно молчала, а Митя, услышав, как я ругаюсь, с интересом взглянул на меня в зеркальце. Поймав его взгляд, я пояснила:

— Представляешь, Дима, какой поворот! Оказывается, Ольга сболтнула Людмиле, что ты собираешься к ней. Тогда, четвертого октября. Ну ты помнишь, разумеется. А Людмила рассказала об этом своему приятелю. Как ты думаешь, кому? Жоржику, которого мы в парке подкарауливали! А?! Как тебе это нравится?

— Да никак не нравится! — фыркнул Дмитрий Владимирович. — Получается, что мы идем по второму кругу. А впереди опять сплошной туман!

— Это здесь, — осторожно тронула меня за рукав Людмила. — Дом семь-дробь-одиннадцать, квартира пятьдесят три. Второй подъезд.

— Отлично! — воскликнула я, лихо подкатывая к парадному и заглушая мотор. — Ну что, ребята, вперед и с песней? Люда, вы первая.

Мы поднялись на шестой этаж на лифте. Створки кабины распахнулись, приглашая нас ступить на плохо освещенную лестничную площадку.

Людмила слегка помедлила, и мне пришлось подтолкнуть ее локтем. Нашаривая в сумочке ключи, она вдруг обернулась ко мне и забормотала:

— Я не хочу иметь ничего общего с этим человеком, если он преступник. Вы это себе обязательно где-нибудь пометьте, хорошо? Я сделаю все, как вы скажете, все, что от меня потребуется, только давайте обойдемся без милиции…

— Пока что от вас требуется открыть дверь, — усмехнулась я. — А что у вас к нашим доблестным органам такая идиосинкразия? Приводы в детстве были или что покруче? Неужели срок мотали?

— Ну что вы! — как-то сразу потухшим голосом проговорила Людмила, сжимая в руке связку ключей. — Просто маленькие неприятности. Прописка, нетрудовые доходы… Я ведь из района три года назад сюда приехала поступать. А жить как-то надо…

— Надо, — кивнула я. — Живите себе спокойно, только сначала закройте рот и откройте дверь. Обещаю, что я не причиню вам неприятностей. Если, конечно, вы будете благоразумны…

Ключик дважды повернулся в замке, и дверь распахнулась. Впереди была тьма.

— Кажется, Егорушка еще не вернулся, — дрожащим голосом проговорила Людмила. — Вы проходите, пожалуйста, мы его подождем, если надо…

— Очень надо, — констатировала я, перешагивая порог. — Где тут у вас освещение?

Людмила протянула руку вверх, и прихожая озарилась матовым лимонным светом — лампа была выкрашена особой краской, дававшей такой световой эффект. Митя с Ольгой вошли следом за нами и тут…

Митя жутко заорал, как будто его кто-то схватил сзади. Он поднес руку к горлу, потом чуть поднял ее повыше, словно пытаясь заткнуть себе рот. Я тут же бросилась к нему, но… Но рядом с ним никого не было. Испуганная Ольга, отшатнувшись, тревожно смотрела на своего спутника, а ничего не понимающая Людмила стояла возле зеркала, удивленно глядя на Митю.

— Это она! — произнес Митя, уставившись куда-то вперед расширенными от ужаса глазами. — Я узнал ее! Боже, как это страшно!

Я проследила за его взглядом вдоль по коридору, но не увидела ничего, представляющего потенциальную опасность. Что же так могло напугать Митю?

— Ты можешь сказать, кого ты узнал? — дернула я его за рукав, подозрительно взглянув на Людмилу, может быть, она его так напугала? — Что тебе там примерещилось? Черти с хвостиками?

Митя, пошатываясь, сделал три шага вперед и протянул руку к вешалке. Он снял с крючка какую-то вещь, корчась от брезгливости, как будто это была змеюка или огромный мохнатый паучище.

Но в руке Дмитрия Владимировича оказалась всего-навсего кожаная маска с застежкой на прорези для рта. Он протянул мне ее и выдохнул:

— Точно такая же!

— Ах это?! — улыбнулась Людмила, подходя к нам. — Да, мы с Жоржиком иногда любим поиграть в это самое… Ну, вы понимаете, да?

Митя с ужасом посмотрел на Людмилу. Наверное, он подумал, что эта парочка развлекается, подкарауливая людей на улицах и угрожая им ножом.

— Вы имеете в виду садо-мазохизм? — внесла я ясность для присутствующих.

— Конечно, — с готовностью ответила Людмила. — Пройдите в зал, там еще много чего есть. Жоржик накупил в секс-шопе, когда мы ездили в столицу. Сначала я напрягалась, а потом ничего, вошла во вкус.

В зале действительно оказалась целая коллекция разнообразных предметов, которые используются в особых любовных играх: специальные плетки, не оставляющие следов на коже, воротники с шипами, мягкие наручники, ремни и браслеты. В общем, было понятно, что Жоржик «отдыхал» здесь душой после тяжкой работы по обслуживанию дам, которые решили «тряхнуть стариной».

— И он… — Митя с отвращением глядел на все эти причиндалы, — он с вами все это проделывал? И вы ему позволяли? Он вас заставлял?