Крайняя мера

— Твой отец был слишком властным человеком, — не обращая внимания на слова сына, продолжала Богомоленко. — Я быстро поняла, что мы с ним не уживемся, но он меня не отпускал. Я хотела уйти вместе с тобой, но он заявил: только через мой труп! Сына, мол, не отдам. И я ушла одна. Он не дал мне ни копейки, представляешь! Сказал: убирайся, если хочешь, но от меня ты ничего не получишь. Ведь мы с ним даже не были расписаны!

— Мама, давайте перенесем этот разговор на выходные, — твердо сказал Митя, чувствуя, как я дергаю его за рукав. — Пеките пироги, сцеживайте самогон и ждите меня в воскресенье к обеду.

Насилу отвертевшись от назойливых материнских жалоб и объятий, Митя уже сам тащил меня по мраморному полу фойе к Ольге.

— Выходит, что я еще и незаконнорожденный, — бросил он на ходу. — Каждый день какие-нибудь сюрпризы! С вами, женщинами, не соскучишься!

Вот мы и рядом с Ольгой. Слева от нее стояла девушка из тех, кого обычно называют «яркими» — броская помада, вызывающая прическа, тщательно подобранная косметика, дорогой туалет.

— Это Людмила, — не без опаски представила ее Ольга. — Мы вместе учимся, и я…

— Очень приятно, Женя, — пожала я протянутую руку. — Как вам концерт?

Пока Людмила что-то отвечала, я лихорадочно думала, как выудить из нее необходимую мне информацию. Я нутром чувствовала, что разгадка где-то рядом, но пока что понимала лишь одно — время идет слишком быстро, чтобы позволить себе тщательный анализ. Надо действовать, и действовать очень решительно!

— Значит, так, — внезапно произнесла я, оборвав речь Людмилы на полуслове. — Вы, голуби, поворкуйте в двух шагах от меня, а я пока поговорю с Людой. Эй, два шага — это значит два шага. В буквальном смысле, понятно? Вам есть, что сказать друг другу, но оставьте самое главное на потом, начните с прелюдии.

Люда смотрела на меня, выпучив подведенные темными тенями глаза. Когда Митя с Олей послушно выполнили мою команду, она удивилась еще больше.

— Как это они вас так слушаются? — с легким раздражением в голосе поинтересовалась она. — Вы что, новая Ольгина подруга?

— Скорее Митина, — ответила я. — Но это в данный момент несущественно.

— А что же существенно?

— То, что вы поделились кое с кем информацией, которая привела, — я стала загибать пальцы, — да, правильно, к трем трупам за два неполных дня. И боюсь, что это еще не предел.

— Да вы с ума сошли?! — возмутилась Людмила. — Как вы смеете так со мной…

— Остыньте, не стоит кипятиться, — отмахнулась я. — Дело слишком серьезное, чтобы тратить время на обмен такими условностями, как гневные восклицания. Впрочем, могу ответить: я в здравом уме, а смею я так с вами разговаривать, потому что тороплюсь. А тороплюсь я, потому что не хочу, чтобы количество мертвых тел умножалось в геометрической прогрессии — вчера один, сегодня два. Кто знает, сколько их будет завтра!

— Да что вам нужно от меня?! — уже чуть тише спросила Людмила.

— Почти ничего, — ответила я. — Вы сейчас напрягаете свою память и говорите мне, кому вы сказали, что четвертого октября домой к Ольге должен прийти Дмитрий Корнелюк. Если вы за минуту не вспомните, мы поедем в милицию, и там с вами будут разговаривать совсем на другом языке. Выбирайте и скажите спасибо, что я сразу не повезла вас в отделение. Ну-с, время пошло!

Мой напор было трудно вынести даже такому собранному человеку, как Людмила. Она мгновенно оценила ситуацию, поняла, что я не шучу, и из двух зол выбрала меньшее. Людмила постаралась принять спокойный и независимый вид и вежливо ответила мне:

— Я понятия не имею, о каких трупах вы говорите. То же самое я могла бы сказать и в милиции, но, сами понимаете, если можно обойтись без милиции, то лучше без нее обойтись. Поэтому я отвечаю на ваш вопрос: я сказала об этом своему приятелю, с которым сейчас живу. Если он замешан в этом деле — тем хуже для него. Но я не желаю иметь к этой истории никакого касательства. Если вы можете мне в этом помочь, то…

— Разумно, — оборвала я ее. — Приятель так приятель. Имя, адрес? Сейчас мы вчетвером — ребята, закругляйтесь, нам пора — поедем к нему и все выясним на месте. Если вы ни при чем — ради бога, живите себе спокойно, никто вас не тронет. Но мы должны разобраться во всем, правда?

На это Людмиле нечего было возразить. Она сочла за лучшее подчиниться, и мы все вместе спустились к машине. Людмила села рядом со мной, а Митя с Олей устроились на заднем сиденье.

Бросая между делом взгляды в зеркальце на эту парочку, я поняла, что все у них будет путем. Мое сексуальное воспитание Мити дало свои плоды — мой клиент чувствовал себя с Ольгой гораздо свободнее, это было заметно буквально во всем, от интонации его голоса до жестов: как он держал ее за руку, как подавал пальто, поправлял ей воротник. Ольга тоже не могла этого не заметить и была взволнована. Разумеется, ее обуревали смешанные чувства — понятная ревность по отношению ко мне, радость от того, что Дима снова принадлежит ей, предвкушение их будущей любви… В общем, я славно поработала и на этом фронте. А теперь — мавр сделал свое дело, мавр может уходить.