Крайние меры

Питтман никак не мог унять дрожь в руках.

— Ты весь в крови, — сказала Джилл.

— Что?

— И лицо, и руки, и одежда. Поранился либо об изгородь, когда перелезал, либо об деревья. Или же...

— Договаривай.

— Надеюсь, тебя не ранили.

— Нет. Во всяком случае, я не чувствую.

Джилл не ответила. Не отрывая взгляда от дороги, она вела машину по крытому мосту.

— Я говорю, что совершенно не ощущаю боли.

— Это ничего не значит.

— Что ты хочешь сказать?

— Что при ранении бывает поврежден нерв, и поэтому нет болевых ощущений.

По-прежнему не в силах унять дрожь, Питтман ощупал ноги, торс, руки.

— Похоже, все в порядке. — Он зевнул и очень удивился, но тут же осознал, что зевает уже давно. — Что со мной? Возбуждение от всего пережитого еще не прошло, а я продолжаю зевать.

— Шок. Адреналин на исходе. Организму требуется длительный отдых.

— Но я совсем не хочу спать.

— Все правильно, — откликнулась Джилл, включив отопитель.

Питтман снова зевнул.

— Сделай мне приятное, перейди на заднее сиденье, приляг и закрой на несколько минут глаза.

— Заднее сиденье. Это мне кое-что напомнило. — С трудом перебравшись назад, Питтман расстегнул «молнию» на спортивной сумке.

— Что ты там делаешь? — поинтересовалась Джилл.

— Перезаряжаю. Дай-ка мне твою «беретту», надо и ее перезарядить. Патронов у нас хоть отбавляй... Отнял у бандитов в твоей квартире.

Джилл пробормотала что-то невнятное.

— Я тебя не слышу.

— Пистолеты. Я только что поклялась никогда больше не брать в руки эту проклятую железяку. И вот сейчас...

Шестицилиндровый двигатель «дастера» заработал громче, Джилл увеличила скорость.

15

Питтмана разбудила тишина. Он поморгал, пытаясь сориентироваться, и, напрягшись, сообразил, что лежит, скорчившись на заднем сиденье автомобиля. Бросил взгляд на Джилл за рулем. Небо чуть-чуть посветлело. Машина не двигалась.

— Где мы? — спросил Питтман, поднимаясь. Голова была тяжелой и кружилась. Сам он словно окаменел.

— В мотеле в Гринфилде, штат Массачусетс. Примерно в десяти милях к югу от границы с Вермонтом и в ста пятидесяти милях от школы. Вряд ли они достанут нас здесь. Слишком далеко, — сказала Джилл и добавила: — Пока.

— Ты, наверное, совсем вымоталась.

— Нет, все в порядке. Будь я в больнице, через час окончила бы дежурство, съела легкий ужин, посидела у телевизора и около полудня залегла спать.

— Все с точностью наоборот.

— Верно, но это так. Оставайся в машине, а я пойду узнаю, можно ли заплатить за номер наличными. Видик у тебя еще тот. Так что на теплый прием не рассчитывай. Скажу портье, что мы едем в Уотерфорд, в Коннектикут навестить родственников, но слишком устали, чтобы двигаться всю ночь, и хотим здесь передохнуть.

Джилл отправилась в контору и вскоре вернулась с ключом.

Номер им дали на первом этаже, в торцевой части здания, как и просила Джилл, объяснив это тем, что не выносит шума уличного движения.

Они вошли в номер, никем не замеченные, поставили на пол сумку и чемоданчик и огляделись. Номер был светлым и чистым, даже воздух, немного спертый, не раздражал.

— Я попросила номер для некурящих. — Джилл заперла дверь. — Клерк заверил, что телевизор в порядке. С обеих сторон номера пустуют, так что никто нас не побеспокоит.

— Двуспальная кровать, — заметил Питтман.

— Нам повезло.

— Да. — Питтману сейчас было не до секса, и все-таки он ощущал некоторую неловкость.

— Отправляйся-ка лучше в ванну. Надо посмотреть, в порядке ли ты. — Джилл извлекла из сумки купленные ими аптечку первой помощи и карманный фонарь. Затем достала твидовый пиджак Питтмана.

— Держу пари, в больничной палате ты была в роли сержанта.

— Не хочешь ли сказать, что стесняешься меня? — Казалось, эта идея ее забавляет. — Я же не говорила, что последую за тобой в ванную комнату. Закрой дверь, разоблачись, смой кровь, оберни вокруг чресел полотенце, и я тебя осмотрю. Наверняка придется менять повязку на левой руке.

— Убежден, тебе доставляет удовольствие втыкать здоровенные иглы в тела пациентов.

Питтман, ощущая боль где-то в правой стороне тела, прошел в ванную и разоблачился.

— Не вздумай стоять под душем. — Голос Джилл через двери едва доносился. — От слабости ты можешь упасть. Садись прямо в ванну.

Он стал внимательно себя изучать.

— Сразу могу сказать, никаких лишних дырок не обнаружил. Но на ребрах здоровенный синяк, смотреть противно.

— Отмокай в ванне. Я через минуту вернусь.

— Куда ты собралась?

— Через улицу есть ночной киоск. Посмотрю, что там можно купить из съестного.

Питтман спустил воду, розовую от крови, снова наполнил ванну и наконец вышел, распаренный, с полотенцем вокруг бедер. Джилл уже успела вернуться. Принесла апельсиновый сок, пончики и обезжиренное молоко. Заметив смущение Питтмана, она сказала:

— Я просто потрясена. Кто бы мог подумать, что тип, ночевавший на парковой скамье, а потом выдававший себя за полисмена, окажется застенчивым, как невинная девушка.

На полке рядом с дверью в ванную Питтман заметил одеяло и стянул его вниз.

— Погоди, я должна осмотреть твой знаменитый синяк. — Джилл провела указательным пальцем по его правому боку.

— Ой!