Кракен пробуждается

– Интервью с учеными. Серьезно, деловито, и чтоб кровь не леденило от ужаса. Не злоупотребляй заумными терминами. Материал для нормального смышленого человека с улицы. Главное – обыденно. Предлагаю фабулу: угроза более серьезная и развивается быстрее, чем ожидалось. Удар, нанесенный нам, страшен, но ученые, объединив усилия, найдут средства дать отпор et cetera^[6]. Осторожный, но уверенный оптимизм. Договорились?

– Попробую, но, честно говоря, оптимизмом здесь не пахнет.

– Это неважно, главное, чтобы слушатели прониклись. Твоя задача – убедить всех, что для их же пользы выкинуть из головы антирусский вздор. Если это удастся, мы отыщем возможность подкрепить твою версию.

– Думаешь, в этом будет нужда?

– Что ты имеешь в виду?

– После «Яцухиро» и «Королевы Анны»… мне кажется, они не последние. Там, на дне, видимо, не на шутку обиделись…

– Я ничего не хочу знать. У тебя есть дело, займись им. Закончишь – позвони, продиктуешь на диктофон. Надеюсь, ты позволишь распорядиться материалом по нашему усмотрению?

– Хорошо, Фредди. Ты получишь то, что хочешь. – Я повесил трубку и повернулся к Филлис: – Дорогая, для нас есть работенка.

– Только не сегодня, Майк. Я не могу…

– Ладно, справлюсь сам. – Я пересказал ей пожелания Фредди Виттиера. – Для начала думаю выбрать стиль, придумать тезисы, а затем повыдергивать из старых сценариев подходящие отрывки. Ах черт, ведь они остались в Лондоне!

– По-моему, мы их знаем почти наизусть, а заумничать, как сказал Фредди, не стоит. – Филлис задумалась. – У нас с тобой неважная репутация, мы можем с треском провалиться.

– Если утром газеты сделают свое дело, то недоверия к нам поубавится. Наша задача – лишь закрепить…

– Нам нужна твердая позиция. Первое, о чем нас спросят: «Если все так серьезно, почему вы молчали? Почему до сих пор ничего не сделано?» Что ты ответишь на это?

Я почесал затылок.

– А если так: «Без сомнения, трезвые понимающие люди Запада восприняли бы это известие вполне нормально, но какой реакции ожидать от остального, более эмоционального и легко возбудимого населения планеты? Его реакция непредсказуема. Поэтому в интересах дела мы сочли необходимым не волновать аудиторию в надежде, что наши ученые предотвратят опасность раньше, чем она выползет на поверхность и возбудит тревогу общественности». Ну как?

– Лучше не придумаешь, – одобрила Филлис.

– Дальше – предложение Фредди об ученых умах, которые собираются вместе и всю мощь современной науки и техники вкладывают в месть и предотвращение опасности. Это – святой долг по отношению к погибшим и крестовый поход за безопасность океанов.

– Тем более что так оно и есть, – с ноткой поучения произнесла Филлис.

– Почему ты всегда считаешь, будто то, что я сказал, – я сказал случайно?

– Ты всегда начинаешь так, словно истина – не более чем случайность, а заканчиваешь, как сейчас. Это раздражает, Майк.

– Я исправлюсь, Фил. Я напишу все, как надо. Иди спать, а я тут займусь делом.

– Спать?! С какой стати?

– Но ты же сама сказала, что не можешь?..

– Не говори чепухи. Неужели я могу тебе доверить одному готовить такой важный материал?!

Наутро около одиннадцати часов я в полубредовом состоянии, спотыкаясь, спустился на кухню, составил на поднос чашки с кофе, тосты, вареные яйца и на ощупь поднялся наверх.

Было уже больше пяти утра, когда я закончил диктовать в Лондон наш совместный труд. К этому времени мы настолько выбились из сил, что не соображали уже – хорошо получилось или нет.

– Давай сходим в Фалмут, – предложила Филлис.

Мы пошли в Фалмут и не преминули посетить четыре наиболее известных портовых бара.

Фредди оказался прав. Разговоры о красной угрозе не сходили с уст: бурные – между двойными виски и рассудительные – среди бокалов пива. Эта точка зрения наверняка бы победила, если б не единодушие, с каким утренние газеты взвалили ответственность на подводных существ. Такая солидарность создала впечатление, что антирусские настроения – выдумка местных консерваторов и экстремистов.

Однако это еще не означало, что все поверили новой версии. Многие помнили первую панику, быстро сменившуюся попыткой все высмеять. И вот сейчас людям опять предлагали резко изменить свое мнение. Но серьезные обзоры ведущих газет пресекли насмешки, и люди задумались: а вдруг и действительно в этом что-то есть?!

– Завтра возвращаемся в Лондон, – объявила Филлис. – Ты достаточно раскопал морганатических браков, а там нас ждет интересная работа на нашу общую тему.

Филлис выразила мое желание. И, по обыкновению, мы еще затемно оставили коттедж Роз.

Вернувшись на лондонскую квартиру, включив радио, мы услышали о гибели авианосца «Мериториус» и лайнера «Карибская принцесса».