Кракен пробуждается

– Хоть время и упущено, – вещал он, – может быть, еще не поздно попытаться договориться с жителями Глубин. Они продемонстрировали человечеству технологию, равную нашей, если не превосходящую. Обитатели дна в пугающе быстрое время не только сумели обосноваться в океане, но и создали мощное средство защиты. Мы должны не только по достоинству оценить их возможности, но и отнестись к ним уважительно. Ведь при столь огромном различии в условиях существования серьезное столкновение интересов человечества с данным ксенобатическим разумом невозможно!

Как ни была горяча речь Бокера, из всех его слов до людей дошло только два – «ксенобатический разум», мгновенно переиначенный в «ксенобат».

– На языке, да не в голове, – с горечью заметил Бокер. – Если их интересуют только греческие слова, могу предложить еще одно – Кассандра.

Запрет избегать больших глубин дал положительные результаты: в течение нескольких недель не было ни одного сообщения о затонувших судах. Биржи угомонились, восстановилось спокойствие, число пассажиров хоть и медленно, но начало расти. И, несмотря на продолжавшиеся загвоздки с транспортом, стало казаться, что многострадальное человечество в который раз было обращено в панику любителями сенсаций.

А в это время мозговые центры спецслужб упорно работали, и месяца четыре спустя Адмиралтейство объявило, что некое военно-морское соединение, экипированное новейшим оружием, направляется в район испытаний южнее мыса Рейс, недалеко от места гибели «Королевы Анны».

На не слишком горячее пожелание прессы участвовать в испытаниях последовал категорический отказ. Никто из моих знакомых, впрочем, и не горел желанием присоединиться к экспедиции. Вполне возможно, власти просто не хотели рисковать больше необходимого или, может, их сбил тот прохладный энтузиазм, с которым пресса настаивала на своих правах. Но, так или иначе, ни одного корреспондента ближе, чем на судах сопровождения, не было, так что информацию из первых рук мы могли получить только от кого-нибудь из команды испытательных судов.

Филлис, познакомившись с одним молоденьким лейтенантом – прямым очевидцем событий, затащила его к нам на обед. После нескольких рюмок он разговорился.

– Самая настоящая конфетка, – убеждал он нас. – Хоть, по правде говоря, до испытаний не очень-то в это верилось, да, в общем, никто и не скрывал своих сомнений.

Где-то милях в пятидесяти мы бросили якорь и принялись готовиться. Ух, скажу я вам, эта антивиброфиговина вначале жутко бьет по мозгам. И кто ее только назвал «анти». Жужжит, как муха, действует на нервы; полуслышишь-получуешь, но потом – ничего, как родная.

Вообще, надо сказать, мы были нашпигованы что надо! Еще одна штуковина, эдакая металлическая акула (парни-разработчики назвали ее «Дельфин», но точно – акула) – сразу рвет футов на двести вперед и пристраивается на глубине пяти саженей. «Дельфин» этот, конечно, под контролем, но чуть что – сразу сигнал и пошел на цель. Как он эту цель обнаруживает, радиус его действия, почему по нам не шарахнет – не знаю, в этом я не секу. Если вам чего такого надо, вы лучше обратитесь к разработчикам, а если в общих чертах, то – примерно таким образом.

Ну, приготовились мы, спецы-разработчики кончили крутить-вертеть все, что только можно, и приступили. «Дельфин» – впереди, корабль жужжит, как улей, у всех аж под ложечкой засосало, у меня, во всяком случае, точно. Команда, на всякий пожарный, в спасательных жилетах, даже свободные от вахты.

Три часа – ни черта. Уже когда стали закрадываться сомнения – не чухня ли вся эта затея, вдруг из мегафона: «Пошел “Дельфин-1”, подготовить “Дельфин-2”». Не успели вывести «Дельфин-2», первый достиг цели, и еще как! Взрыв, и тысяча тонн воды в небо! Мы, как положено, отсалютовали, спустили «Дельфин-2» и подготовили «Дельфин-3».

Рядом со мной стоял один из их ученой команды – рот до ушей. «То, что там взорвалось, – говорит, – было под большим давлением. Сам по себе «Дельфин» взрывается раза в четыре слабее».

Мы строго держались курса и, как ястребы, вглядывались в океан, но – ничего! Минут пять, наверное, прошло, пока опять не затрещал мегафон: «Пошел “Дельфин-2”, спустить “Дельфин-3”». На этот раз море взметнулось много быстрее, чем в прошлый. Спустили «Дельфин-3» и снова стали ждать. Долго ничего не происходило, и вдруг мерзкое жужжание, которое к тому времени все перестали замечать, резко изменилось, и мы сразу обратили на него внимание. Этого типа, который стоял со мной, как волной смыло: он издал какой-то нечленораздельный звук и скрылся в лаборатории (тоже мне, соорудили прямо на палубе сарай и назвали его лабораторией). А жужжание все нарастало, пока не перешло в дикий вой. Палуба дрожала! Все схватились за свои спасжилеты и тряслись от страха.