Кракен пробуждается

– Он всегда был моим любимым «ографом», – сказала обрадованная и, несомненно, польщенная Филлис. – А когда отправляемся?

– Минуточку, – влез я. – Были времена, когда морские прогулки рекомендовались как оздоровительные мероприятия, но теперь…

– Конечно, ты прав, Майк, – поддержал меня Фредди. – Осторожность и только осторожность. Все уже получили массу впечатлений от первого знакомства с этими гадами. Но сейчас важно не то, чтобы вы с Фил лично познакомились с ними, а то, чтобы вы сумели побольше о них разузнать.

– Любая предусмотрительность достойна одобрения, – назидательно произнес я.

– В общем, завтра ступайте к Бокеру, а потом сразу ко мне – подпишем контракт.

Весь оставшийся вечер Филлис выглядела задумчивой.

– Если ты не хочешь… – не выдержал я, когда мы вернулись домой.

– Ерунда. Конечно, хочу. Но, как думаешь, что значит – «субсидировать»? Могу ли я, скажем, как-нибудь отовариться за их счет?

– Даже лотосы приедаются, – проворчал я, обозревая окрестности.

– А мне нравится побездельничать на солнышке.

– «Нравится» – не то слово, дорогая. Я хочу сказать, – неторопливо рассуждал я, – что женщины двадцатого века считают инсоляцию неким косметическим средством с легким возбуждающим действием. Но вот что любопытно: ни в одной летописи нет даже упоминания, что твои предшественницы занимались чем-либо подобным. Зато мужчины, заметь, из века в век жарятся на солнцепеке.

– Угу, – отозвалась Филлис.

– Как ты смеешь на мою вдохновенную тираду отвечать сомнительным «угу»? – возмутился я.

– Майк, я сейчас в таком состоянии, что могу ответить «угу» абсолютно на все. Это же тропики, дорогой! Мистер Моэм столько раз это подчеркивал.

– Моэм, моя радость, даже не в тропиках зачастую зависел не от того, от кого надо, хотя и там ему тоже говорили – «угу». И температура тут вовсе ни при чем. Даже в… в триангуляции, в которой он уступал только Евклиду – другому автору наиболее раскупаемых книг. Кстати, напрашивается вопрос: может ли подход к литературе с точки зрения тройственности…

– Майк, ты бредишь. Это жара. Давай просто лениво сидеть на солнышке и ждать…

И мы снова предались этому убийственному занятию, которому отдали уже несколько недель своей жизни.

Мы сидели под солнечным зонтиком неподалеку от гостиницы со странным вымученным названием «Гранд Отель Британия энд ля Джустиция». Отсюда мы могли наблюдать и покой природы, и суету города. Справа – до самого горизонта – простиралось пронзительно-голубое море, в которое вдавался поросший пальмами мыс, казавшийся миражом в дрожащем знойном воздухе – эдакий театральный задник в испанской пьесе. Слева кипела жизнь столицы – единственного города на всем острове.

Эскондида – так назывался остров – был случайно открыт в стародавние времена заплутавшими в океане испанскими мореходами. Прошло много лет, но, несмотря на все перемены, произошедшие в этой части света, остров сохранил свое название и даже испанский колорит. Архитектура, язык, темперамент островитян оставались по-прежнему скорее испанскими, чем английскими. Площадь (она же Плаза), церквушка, пестрые магазинчики и прочие достопримечательности выглядели как иллюстрации из путеводителей по Испании. Зато население острова было очень разнообразно – от загорелых европейцев до черных, как смоль, негров.

За отелем высилось несколько гор с абсолютно лысыми макушками и ярко-зеленым пледом на плечах, как бы вздымавших Эскондиду к небу.

Название города – Смиттаун – можно было выяснить только из надписи на алом почтовом ящике, водруженном на Площади. А когда кто-то нам сказал, что Смит – не кто иной, как удачливый пират, в голову сразу полезли всякие романтические истории и легенды.

Именно здесь уже пятую неделю и околачивалась наша экспедиция.

Бокер разработал собственную теорию вероятности и методом исключений получил десять возможных объектов нападения. Четыре из них, находящиеся в Карибском море, и предопределили наш маршрут.

Сначала мы высадились в Кингстоне на Ямайке и провели там неделю в компании оператора Теда Джерви, звукооператора Лесли Брея, техпомощника Мюриэл Флинн. Сам Бокер и двое его приближенных в это время занимались облетами Кайман Брака, Большого, Малого Каймана и Эскондиды на военном самолете, любезно предоставленном ему местными властями, выбирая постоянную базу для нашей экспедиции. Доводы, побудившие Бокера, в конце концов, остановиться на Эскондиде, казались убедительными, но мы несколько огорчились, когда спустя два дня Большой Кайман подвергся первому нашествию Глубин. Однако, несмотря на наше разочарование, мы поняли, что Бокер действительно знает, что делает.

Четверо из нас сразу слетали туда, но без толку: следы на пляже уже оказались затоптаны ордами любопытных.

Все произошло ночью. Более двухсот местных жителей в испуге сбежали, большинство просто бесследно исчезло, а немногие оставшиеся считали своим долгом наврать интервьюерам с три короба, так что событие быстро обросло баснями.