Кракен пробуждается

– А ну назад! Укрепи микрофон в окне и ни шагу на улицу! Еще раз говорю, это касается всех!

– Но что это, док? Что?

– Не знаю. И поэтому пока останемся в отеле. Мисс Флинн! Где, черт возьми, мисс Флинн? А, вы здесь. Хорошо. Следите внимательно…

Бокер повернулся к Джонни и обменялся с ним парой слов. Джонни кивнул и скрылся за отелем. Бокер еще раз окинул взглядом толпу и, хлопнув дверью, поспешил в укрытие.

Площадь к тому времени была запружена до отказа. Те, в ком любопытство боролось со страхом, толкались у дверей, готовые в любой момент броситься за спасительные стены. С десяток мужчин, кто с пистолетами, кто с винтовками, залегли прямо на мостовой, направив дула в сторону надвигающейся опасности. Если не считать одиночных всхлипов и выкриков, над площадью повисло тревожное всеохватывающее безмолвие. И вот тогда до нас докатился негромкий, но душераздирающий скрежет чего-то тяжелого о булыжную мостовую.

В крохотной церковной пристройке распахнулась дверь, и оттуда в длинной черной сутане вышел священник. Его тут же окружил народ, люди бросились на колени. Священник простер над толпою руки, то ли защищая своих прихожан от власти дьявола, то ли благословляя на битву с ним.

Где-то совсем рядом прогремело три-четыре выстрела, затем еще… Мы видели стрелков, видели, как они перезаряжают винтовки, но мишень была скрыта от нас угловым домом. Оттуда, из-за поворота, раздавался хруст крошащихся кирпичей, звон стекла, и вскоре мы увидели первый танк – нечто из серого матового металла, вползающее на площадь, сметающее на своем пути углы и стены домов.

Со всех сторон защелкали выстрелы, но пули только плющились о его металлические бока, не оставляя ни вмятин, ни царапин. Танк продвигался вперед медленно и бесстрастно. Массивный и неуязвимый, он как бы втягивал себя на площадь со скоростью не более трех миль. Наконец мы смогли разглядеть его как следует.

Вообразите себе яйцо, причем яйцо не менее тридцати пяти футов в длину, затем поставьте его на попа, отсеките нижнюю половину, то, что останется, покрасьте в свинцовый цвет, и вы получите самый настоящий морской танк.

Как он передвигался – оставалось только догадываться. На колесах? Вряд ли. Судя по виду и звуку, он просто полз на своем брюхе без всяких там приспособлений. Ни на что земное это не походило.

За ним показался следующий – такая же серая махина. Оба танка заняли позицию по краям площади, пропуская по центру, прямо на нас, – третий.

Толпа вокруг священника рассеялась, и он, высоко подняв голову и воздев над собой Распятие, двинулся к танку. Но танк никак не отреагировал на святого отца, он просто покатым боком оттеснил старца и как ни в чем не бывало проехал мимо.

Достигнув самого центра площади, танк остановился.

– Войска занимают позицию, – шепнул я Филлис. – Это не случайность. Что дальше?

С минуту ничего не происходило. Во всех окнах торчали любопытные, кто-то еще зачем-то стрелял, вероятно, для очистки совести.

– Смотри. – Филлис указала на танк в центре площади.

На самой верхушке «яйца» образовался небольшой нарост – беловатое полупрозрачное подобие пузыря. Он был значительно светлее остальной поверхности и стремительно разрастался.

– Господи, он все раздувается…

Грянул одиночный выстрел, пузырь задрожал, но не лопнул.

Он надувался все быстрее и быстрее, все больше и больше. Казалось, он вот-вот оторвется от обшивки и взовьется в небо, как воздушный шар.

– Сейчас лопнет. Я уверена, сейчас лопнет.

– Еще два.

Первый пузырь был уже не менее трех футов в диаметре и все рос и рос.

– Сейчас, сейчас… – голос Филлис дрожал.

Огромный пульсирующий пузырь продолжал расти, и лишь когда достиг футов пяти, вдруг перестал раздуваться, забился, затрясся, как желе, и оторвался от тонкой ножки, связывающей его с танком.

Перетекая, как амеба, он постепенно уплотнялся, превращаясь в устойчивый шар. Мы и не заметили, как он оказался футах в десяти от нас.

И тут что-то произошло: не то чтобы пузырь взорвался – никакого звука мы не услышали, скорее он раскрылся, как бутон, раскинув во все стороны бессчетное число белых щупалец.

Мы инстинктивно отскочили от окна, подальше от этой мерзости. Четыре или пять щупалец неслышно упали на пол и моментально стали сокращаться, возвращаясь обратно.

Громко вскрикнула Филлис: одно щупальце дотянулось до ее правого плеча и теперь, сокращаясь, увлекало за собой.

Филлис попыталась оторвать его левой рукой, но пальцы тут же прилипли к белому телу.

– Майк! – закричала она. – Майк!

Щупальце натянулось, как тетива лука, неумолимо таща Филлис к окну. Я подскочил, обхватил ее и рванул с такой силой, что мы оказались в другом конце комнаты. Однако оторваться нам не удалось, и щупальце потянуло на улицу нас обоих. Я уцепился коленом за ножку кровати и что есть мочи держал Филлис. Когда мне уже казалось, что нам не вырваться, Филлис вдруг закричала, и мы повалились на пол.