Крах игрушечного королевства

— Забудь о деньгах, Бретт. Если ты насчет…

— Лэйни, я вовсе не предлагаю тебе взятку.

— А что ты предлагаешь?

— Приходи ко мне на яхту.

— И не подумаю. Звони Хоупу и излагай свои предложения ему.

— Лэйни, ну пожалуйста. В память о старых добрых временах. Пожалуйста. Я обещаю, что предложу тебе приемлемое решение проблемы. Ты не разочаруешься. Приходи сюда и поговорим.

Она заколебалась.

— Куда это сюда?

— В яхт-клуб.

— В который?

— На Силвер-Крик. Ты здесь уже бывала.

— Ты сейчас там?

— Да, у себя на яхте.

— А Этта с тобой?

— Нет, но она в курсе. Она знает, что я собираюсь тебе предложить. У нас все согласовано. Сколько тебе потребуется времени, чтобы добраться сюда?

Она посмотрела на часы.

— Около часа. Смотря насколько сейчас загружены дороги.

— Я буду ждать.

— Бретт…

— Что, Лэйни?

— Хорошо бы это все уладить.

Лэйни посмотрела на меня поверх бокала с лимонадом. Наверное, она почувствовала мое неодобрение. Она немного помолчала, потом принялась объяснять, что вот, она запомнила время звонка, потому что потом посмотрела на часы, чтобы сообразить, сколько ей нужно времени, чтобы одеться и…

— Да, я понял. И сколько же тебе понадобилось времени?

— Ты думаешь, что мне не нужно было тебе ехать, да?

— А зачем ты туда поехала?

— В память о старых добрых временах, — ответила она, повторив слова Бретта, и пожала плечами. — Мы долго работали вместе. И я подумала, что он действительно может предложить что-нибудь такое, что упростит дело. Никому не хочется лишний раз связываться с судом, Мэттью.

У нее хватило такта не добавить: «И с адвокатами».

— Во сколько ты приехала в яхт-клуб?

— Около десяти часов.

— Клуб на Силвер-Крик? Тот, что между рекой и Польком?

— Да.

— И как ты туда добиралась?

— Приехала на машине.

— Какая у тебя машина?

— Белая «гео».

— Кто-нибудь мог запомнить точное время твоего прибытия?

— Ну, Бретт.

— Он не годится в свидетели. По причине безвременной кончины.

— Я его не убивала.

— И тем не менее он мертв.

— Мэттью, перестань капать мне на мозги.

— Тебе нужно было стоять на своем, Лэйни. Ты совершенно правильно отфутболила его ко мне. С чего вдруг ты потом передумала?

— Да потому, что я боялась, что мы проиграем это дело! Это объяснение тебя устраивает?

— Десять минут назад ты мне сказала, что была уверена…

— Я соврала. Я была перепугана до чертиков. Я была уверена, что Сантос в конце концов скажет, что права на медвежонка отходят Толандам.

— Тогда что там было с твоей новой игрушкой, с черепашонком?

— Я работала над Кинки, когда Бретт мне позвонил. Для страховки. На тот случай, если Сантос решит дело в их пользу.

— Другими словами, твои ощущения можно назвать как угодно, но только не уверенностью, так?

— На чьей стороне ты выступаешь, Мэттью?

— Лэйни, я не смогу тебе помочь, если ты будешь мне лгать.

— Извини.

Маленькая косоглазая девочка в джинсах и футболке поникла и уставилась на свои руки, лежащие на коленях. Бокал с забытым лимонадом грелся на столе, рядом с «подстраховочными» набросками новой игрушки.

— Ну ладно, так что там произошло потом?

Лэйни ответила не сразу. Некоторое время она продолжала разглядывать свои руки. Потом она тяжело вздохнула и посмотрела на меня. Полные, чувственные губы слегка приоткрылись. Мне неожиданно пришло в голову, что мы с Патрицией уже очень давно не занимались любовью, но я быстро прогнал эту мысль. Потом я подумал, что Лэйни наверняка в курсе, как ее косящие глаза действуют на мужчин. И еще я подумал, что мне следует быть поосторожнее.

— Ты когда-нибудь бывал на «Игрушечке»? — спросила Лэйни.

— Нет.

— Ну, это классная штучка. Это Бретт так ее назвал — «штучка», словно какую-нибудь моторную лодку. На самом деле это девяносточетырехфутовая парусная яхта с тремя прекрасно обставленными сдвоенными каютами и с каютой для экипажа…

Пристань была освещена, и даже над дальним конце стоянки, где Лэйни оставила свою «гео», возвышался фонарный столб. Для этой встречи Лэйни оделась просто, но элегантно — возможно, потому, что она знала эту яхту, и не хотела выглядеть на фоне роскошной обстановки бедной родственницей. Или же потому, что она действительно поверила, будто Бретт может предложить ей некое приемлемое решение проблемы, и ей хотелось выглядеть нарядной, когда они будут пить шампанское, празднуя примирение. Так что Лэйни надела синий топ с белой отделкой, синие шелковые брюки-клеш и белую шелковую блузу с глубоким вырезом, и еще повязала синий шарф с рисунком из красных якорьков. Губы она накрасила красной помадой — точно в тон оправе очков. Золото кольца-сердечка перекликалось с золотистым оттенком ее волос — в тот вечер Лэйни оставила их распущенными. Когда она вышла из машины и направилась к яхте Толандов, волосы ярко блестели в свете фонаря. Лэйни испытывала прилив надежды. Ей иногда казалось, что вся ее жизнь, начиная с того момента, когда маленькая Лэйни узнала, что у нее не такие глаза, как у других девочек, была одной сплошной битвой — но теперь впереди замаячила надежда на счастливый исход.

В салоне яхты горел свет.

Лэйни подошла к сходням и позвала:

— Бретт, ау!

Тишина.

— Бретт!