Крах игрушечного королевства

Конечно, никто не может заставить прокурора расследовать факты, которые не укладываются в его версию событий и могут придать нежелательный поворот делу. Но с другой стороны, это его конституционный долг — обнаружить все улики, которые могут свидетельствовать о невиновности обвиняемого. Если Генри Карп сказал правду, то у меня есть все основания заявить на суде, что полиция располагала доказательством, свидетельствующим в пользу обвиняемой, и не поставила меня в известность, что требует, ваша честь, немедленного оправдательного вердикта. Судья, несомненно, тут же разразится речью на тему «Ну что вы, господин адвокат», уведомляя меня, что он поставит стороне обвинения это упущение на вид, и скажет, что если мне требуется дополнительное время, чтобы отыскать этого свидетеля, он готов это время предоставить. «Сколько вам нужно времени, мистер Хоуп? Две недели? Три? Сколько?»

Конечно, сперва я попытаюсь найти человека, которого мне сейчас описывал Генри Карп, а вот если я не успею сделать этого до суда, эти самые две-три недели могут оказаться очень кстати. Я собирался приставить к этому делу Гутри Лэмба, причем немедленно, как только Карп закончит свое описание. Правда, это описание можно было назвать в лучшем случае наброском.

Все, что видел мистер Карп, так это то, что из темноты появился человек, одетый, словно персонаж дешевых комиксов по имени Тень, в черные брюки, черный плащ и черную шляпу с широкими опущенными полями, и что этот самый человек поднялся на борт яхты Толандов.

— Потому я и назвал его Тенью, — сказал Карп. — Он выглядел, как Тень, и появился из темноты.

— А откуда именно?

— Со стороны автостоянки. Прошел через стоянку и пошел прямо на яхту. Плащ развивался за плечами, а шляпа была надвинута на глаза.

— Вы видели его лицо?

— Нет, я находился на другом конце стоянки. Он поднялся по сходням, и когда я подошел к яхте, его уже не было видно.

— Во сколько это произошло?

— Где-то около четверти двенадцатого. Я должен заступать на дежурство в половине двенадцатого, но в ту ночь я пришел немного раньше.

Четверть двенадцатого. За двадцать пять минут до того, как Баннерманы услышали выстрелы, доносящиеся с яхты Толандов.

— А перед тем, как появился этот человек, вы не видели, чтобы на стоянку въезжала машина?

— Нет, не видел.

— А не слышали, чтобы открылась и закрылась дверь автомобиля?

— Нет, не слышал.

— Вы просто увидели, что этот человек…

— Тень.

— …пешком проходит через автостоянку…

— И идет к яхте. Именно.

— Вы видели, чтобы он поднялся на яхту?

— Нет, не видел. Понимаете, я должен обходить всю территорию клуба, а не только причалы. У меня есть постоянный маршрут.

— А без двадцати двенадцать вас уже не было на стоянке?

— Нет, не было. В это время я находился за главным зданием клуба.

— Вы не слышали выстрелов со стороны причала?

— Не слышал.

— А вы рассказали об этом детективам из прокуратуры?

— Конечно, рассказал.

— А когда это было? Когда они с вами разговаривали?

— На следующий день после убийства. Я-то думал, что навел их на след. Ну, я ведь видел человека, который шел к яхте, понимаете?

— А они так не считали?

— Они сказали, что разберутся.

— И больше с вами никто не разговаривал?

— Нет.

— А вы случайно не запомнили имена этих детективов?

— К сожалению, нет. Но у одного из них на щеке был шрам от удара ножом.

Когда без десяти час я подъехал к дому Лэйни, у нее в студии горел свет. Я позвонил ей из машины по мобильному телефону, и знал, что она будет ждать меня. Потому я удивился, увидев ее в халате и шлепанцах.

Лэйни сказала, что уже собиралась ложиться спать, когда я позвонил, и извинилась за свой затрапезный вид. Мы прошли в дом. Лэйни включила свет в гостиной и предложила мне выпить. Я отказался, тогда она налила себе бокал белого вина. Я сел на диван, обтянутый плотной белой тканью. Лэйни уселась в напротив, в кресло. Когда Лэйни закинула ногу на ногу, из-под халата на мгновение выглянул подол короткой синей ночнушки.

— Лэйни, — начал я, — когда ты уезжала со стоянки в половине одиннадцатого…

— Или около того, — сказала Лэйни.

— Ты видела машину, припаркованную у выезда из клуба — так?

— Так.

— Но ты не увидела никого в самой машине.

— Да, не увидела.

— А ты уверена, что не видела никого, кто ходил бы вокруг стоянки?

— Абсолютно уверена. Ну, разве что людей, выходивших из ресторана.

— А кроме них?

— Никого.

— Никого, кто прятался бы в тени? Какого-нибудь человека, который мог следить за яхтой? Который ждал, пока ты уйдешь?

— Я бы очень хотела ответить утвердительно, но увы.

— Никого, кто выглядел бы как Тень?

— А кто такой Тень?

— Персонаж комиксов. И плохих фильмов.

— Я о нем никогда не слыхала.

— Человека, одетого в черный плащ и черную шляпу с опущенными полями.

— Нет. В черном плаще? Нет. Ничего такого я не видела.

— Лэйни, между твоим уходом с яхты и моментом, когда Этта Толанд нашла своего мужа мертвым, остается промежуток в полтора часа. Если мы сможем доказать, что за это время на яхте побывал кто-то еще…

— Я понимаю, как это важно, Мэттью. Но я никого не видела.