Крах империи

Но периферия империи уже прочно догнала, а то и перегнала центр. И может обходиться без него. Периферия уже получила от центра империи все, что ей нужно, и теперь может поступать с ним запросто. Захочет — останется в империи. Надо будет — выйдет из нее.

ЧТО ДЕЛАТЬ?!

Стратегия завоеванных зависит во многом от поведения завоевателей: на них привыкли полагаться, они определяют, на каких основаниях и по каким правилам будет дальше жить вся империя.

Центр Российской империи проявил лояльность к Финляндии — и Финляндия ответила лояльностью. Центр надавил на Украину — и пожал тупую конфронтацию. Центр объявил евреев исчадиями ада и начал с ними планомерную войну — что оставалось евреям, кроме как самим встать на тропу войны с империей?

У центра же есть как минимум три способа реагировать на «подрастание» периферии.

1. Игнорировать изменяющееся положение вещей.

Так поступали в Российской империи в период правления Николая I. В результате проблема благополучно загонялась внутрь: в официальной жизни ее как бы не существовало, но все вынужденно знали, что такая проблема существует (например, проблема униатов).

На какое–то время может даже показаться, что проблема и впрямь сама рассосалась, но в действительности под лакированной поверхностью накапливается напряжение. Рано или поздно оно прорвется, взрыв неизбежен, вопрос только, когда именно он произойдет.

2. Стремительно развиваться так, чтобы опять стать интересными для всей периферии.

Такой поворот теоретически возможен, но в реальной истории ни разу не реализовался. Всегда развитие покупалось только отказом от империи.

3. Своевременно реагировать на требование культурной автономии, затем ограниченной политической автономии, самоуправления. Потом на требования частичного суверенитета …

Такой путь потворства завоеванным неизбежно ведет к распаду империи. Сначала внутри нее появляются автономии, потом полунезависимые полугосударства с правом внутреннего самоуправления, потом эти полугосударства частично выходят и на самостоятельные международные отношения… А там уже и отделение сформировавшегося государства становится чем–то естественным и чуть ли не неизбежным.

Австрийская империя — пример такого счастливого, благополучного распада. В 1849 году венгров принудили остаться в империи. Но с 1867 года это уже не Австрийская империя, а двуединое государство, Австро–Венгрия. К независимости славян в этом государстве относятся куда сложнее, чем к венгерской (то–то счастье для Карла Маркса), но та автономия, которой пользуются чехи, словаки и поляки, в Российской империи предоставлена только Финляндии.

Помню свое изумление при виде портрета на стене в одном кабачке в Кракове… Какое–то страшно знакомое лицо человека в старинном мундире, с длинными, нафабренными усами… Где–то я видел этого человек, дай Бог памяти, где именно ….

— Верно, это Фpaнц–Иосиф, — поразил меня польский приятeль.

— Как?! Он же завоеватель… Оккупант …

— При австрийцах поляк мог достигнуть в провинции Галиция любой должности — чуть ли не поста губернатора. А если он хорошо знал немецкий, переезжал в Вену — то мог стать и министром этого вот… с портрета. И в Галиции было самоуправление.

— Не могу представить, чтобы в Варшаве повесили в кабачке портрет Николая II, а в Щетине — Вильгельма …

— И не повесят.

Так мне был преподан урок благодарной памяти тех, кому дали без революций и войн отделиться от рушащейся империи.

Увы! В Российской империи ничего подобного не возникало.

«Надо сказать, что имперская идея — понимание и учет этнических и культурных особенностей частей огромной империи — была чужда сознанию последних русских императоров. Политикой «русификации» Александр III надеялся осуществить более «интимное» и «верное» вхождение населенных инородцами областей в русскую государственность» [80, с. 40].

Действительно, ну ввели в армии кушаки вместо брючных ремней. Ну, основали Русский музей. Ну, царь удалил из свиты офицеров с нерусскими фамилиями…

С дочерью одного из таких офицеров я был лично знаком. В преклонных годах, она умерла уже в 1990–е годы. Звали ее Наталья Ростова — в честь литературной героини. Но вообще–то настоящая фамилия ее отца была датская — Борхсениус. О приключениях папы дочь рассказывала так:

— Царь говорит папе: мол, хороший ты офицер, и расставаться с тобой жалко… Но ведь не русская у тебя фамилия! Как же я, русский император, могу тебя держать у себя в свите?![15]

А папа был большой поклонник графа Толстого, он и говорит:

— Ваше Величество, я давно готов русскую фамилию принять… Если будет на то воля Вашего Величества — то. хоть сегодня.

— И какую ты фамилию возьмешь?!

— Если позволите — Ростов.

Тут император обнял папу и даже прослезился от умиления.

Может быть, было это и не совсем так, но не в том же суть… Главное, как можно укрепить империю такими мерами?

Если бы даже возникло полугосударство уже не у завоеванных, а у завоевателей, у самих русских, — что изменилось бы? Разве что у русских вполне могла бы сформироваться невольная мысль: а на кой черт нам вообще нужна империя?