Крах операции «Эдельвейс»

«Его Превосходительству Иосифу Сталину, Председателю Совета Народных Комиссаров СССР. Москва.

Уважаемый господин Сталин! Я вручаю это рекомендательное письмо, адресованное Вам, генералу Патрику Дж. Хэрли — бывшему военному министру, а в настоящее время Посланнику Соединенных Штатов в Новой Зеландии.

Генерал Хэрли возвращается в Новую Зеландию на свой пост, и я считал чрезвычайно важным, чтобы до его возвращения он получил бы возможность посетить Москву и лично изучить, насколько это окажется возможным, наиболее важные стороны нашей нынешней мировой стратегии».[32]

Ответ И. В. Сталина американскому Президенту был таков.

«Президенту Рузвельту от Премьера Сталина.

Уважаемый господин Президент! Очень благодарен Вам за Ваше письмо, переданное мне сегодня генералом Хэрли. С ген. Хэрли имел продолжительную беседу по вопросам стратегии. Мне кажется, что он понял меня и убедился в правильности проводимой ныне союзниками стратегии. Он просил о возможности посетить один из наших фронтов и, в частности, побывать на Кавказе. Эта возможность будет ему обеспечена».[33]

Но вернемся снова к событиям 2 ноября 1942 года.

Председатель Совнаркома Северо-Осетинской АССР Кубади Дмитриевич Кулов зачитал обращение обкома и правительства республики, которое начиналось словами великого осетинского поэта Коста Хетагурова: «Лучше умереть народом свободным, чем рабами деспоту служить».

Обращение призывало всех тружеников городов, селений и горных аулов, партизан помочь Советской Армии разгромить врага у стен Орджоникидзе.

Мне понравились взволнованные слова руководителей республики, за которыми виделись большие дела, свершенные защитниками города, их стремление сделать все для победы.

Заседание Военного совета прошло по-деловому. Каждый из нас почувствовал какую-то внутреннюю симпатию друг к другу.

Познакомив собравшихся с планами командования Закфронта, я от имени воинов сказал:

— Мне достоверно известно, что Гитлер собирается в самый святой наш день, 7 ноября, оповестить мир, что ключ от Кавказа в его руках, а фашистские колонны маршируют по Военно-Грузинской дороге. Фашисты стоят уже у стен города, но судьба его в наших руках.

Вот вам мое слово солдата: шестого вечером мы снова соберемся здесь, и наш голос донесется до самой Москвы. С именем партии наши войска пойдут завтра в наступление…

Утром 2 ноября командующий группой армий «А» Клейст подписал приказ: «С богом на штурм! Судьба Орджоникидзе решена!»

Дальнобойная артиллерия гитлеровцев начала обстрел северо-западных окраин города, с небольшими промежутками налетала вражеская бомбардировочная авиация. Немцы были твердо уверены, что к седьмому ноября они будут в Орджоникидзе, а поэтому каждый офицер, солдат старался перед штурмом столицы Северной Осетии послать письмо домой или сообщить друзьям в Германию, что кавказская вершина — Казбек склонила перед ними свою седую голову.

Генерал Макензен телеграфировал в Берлин, что находившиеся до последнего времени перед фронтом корпуса на западном берегу реки Терека силы противника можно считать уничтоженными… Остатки, отброшенные в горы, идут навстречу своей гибели… Преследование противника в направлении Орджоникидзе продолжается.

Не менее ободряющим был приказ командира 13-й танковой дивизии полковника Кюна, который сменил на этом посту убитого под Эльхотово полковника Герра. Он писал, что взята исходная позиция для наступления на Орджоникидзе… Атаки на Орджоникидзе связаны с именем 13-й танковой дивизии, и здесь гордая, прославленная дивизия из Альтмарка будет в первых рядах.

Штурм начнется третьего. А пока надо позаботиться о флангах узкого коридора между реками Гизельдон, Фиагдон, Ардон, по которому прошел «таран» двух танковых дивизий и пехоты к Гизели. Слева тянутся Черные горы. Они покрыты лесом и кустарником. В их ущельях разрозненные части советских войск. В Майрамадаге и Фиагдоне зажаты батальоны 34-й курсантской бригады. А справа от коридора — широкая равнина, поросшая кустарником. Уцелевшие советские части могут попытаться отрезать, помешать прорвавшейся группе идти на штурм Орджоникидзе.

Ефрейтор Отто Мейеркац из местечка Недлиц писал своей фрау Ани: «Сегодня мы отправились для занятия новой линии, теперь мы находимся перед городом Орджоникидзе. Наши пикирующие бомбардировщики воюют беспрерывно и сбрасывают бомбы на русские позиции.

Слева от меня находится длинный ряд противотанковых пушек и артиллерии. Позади — расположены части, которые должны штурмовать город. Сейчас над нами светит солнце, видны огромные фабричные здания и высокие трубы. Весь город пуст и мертв».

Гитлеровцы торопились отослать домой, в Германию, письма, а на южной окраине столицы Северной Осетии — Орджоникидзе, у обелиска, поставленного в память 17 тысяч бойцов, командиров, политработников и красных партизан, погибших за Советскую власть в годы гражданской войны, 2 ноября состоялся многотысячный митинг.