Крах операции «Фокус»

Самой тяжелой проблемой стала неспособность руководящих органов партии реально оценить положение дел. Их поведение характеризовали полное незнание обстановки, недееспособность, самоуверенность и поспешность. А ведь настораживающих моментов было более, чем достаточно. Органы государственной безопасности дважды информировали ЦК ВПТ о готовящихся крупных акциях враждебных элементов, причем во втором сообщении указывалось, что их начала следует ожидать около 22 октября. Но первый секретарь ЦК ВПТ назвал это сообщение «кошмарным сновидением больного человека».

22 октября на Чепельском металлургическом комбинате состоялось собрание партийного актива. Выступавшие на нем члены партии в который раз обращали внимание руководства ВПТ на опасность возможных контрреволюционных вылазок. Присутствовавший на собрании представитель руководства партии выразил укрепившуюся в руководстве точку зрения: «Такое выступление мы сможем пресечь за 30 минут».

Из неправильной, нереальной оценки обстановки вытекало и то, что введенные 20 октября меры повышенной боевой готовности Венгерской народной армии и внутренних войск вечером 21 октября были приостановлены.

Врагу и оппозиции стала окончательно ясна беспомощность руководства. Так долго выжидавшийся ими благоприятный момент настал.

Борьба социалистических сил против контрреволюционного мятежа и предательства (23 октября – 4 ноября 1956 г.)

Подготовка демонстрации

«Характерной чертой венгерского восстания была его спонтанность», – пишет Р. Пайо в статье «К новому Будапешту?», помещенной в натовском журнале «Оксидан» за май 1957 г. Эту широко распространенную на Западе версию с различных сторон пытаются обосновать авторы и многих других изданных в капиталистических странах книг и статей о 1956 г. в Венгрии.

На самом же деле, как уже говорилось, мятежу предшествовала широкая подготовительная деятельность реакционных сил. Сознательно подготовленной и спланированной акцией был и пролог вооруженного восстания – студенческая демонстрация 23 октября. Конечно, подавляющая масса ее участников не знала, кто является организатором демонстрации, и не отдавала себе отчета в том, какие движущие силы стоят за ними. Студенты принимали участие в собраниях и демонстрации, опьяненные сознанием своей причастности к «творению истории» и охваченные дурманом националистических чувств. Все для них представлялось естественным и им, казалось, надо было только идти вместе с другими.

Некоторые западные авторы силятся доказать, что цели и идеи контрреволюции определялись различными манифестами, воззваниями и требованиями, родившимися в «пылу студенческих собраний». Но и положения этих манифестов нельзя назвать спонтанными. Они не содержали ничего нового по сравнению с идеями, высказывавшимися в различных статьях членов группы И. Надя, ничем не отличались от того, что требовала «от имени венгерского народа» радиостанция «Свободная Европа». Не случайно, что между «16 пунктами» требований студентов инженерно‑строительного факультета Будапештского политехнического университета, программой И. Надя и «12 пунктами» директивы «Фокус» не имелось принципиальных различий. Однако то, что эти требования выдвигались в студенческих коллективах и декларировались от имени вузовских организаций, конечно, придавало им особый эффект и обманчивый облик.

Во многих выступлениях вузовской молодежи не просматривалось враждебных политических расчетов, тщательно продуманных «задних мыслей». Их собрания, принятие «манифестов», как и все другие действия, были проникнуты для них как бы духом романтики. Однако в студенческих кругах распространение получили и националистические взгляды, причем нередко с антисоветским подтекстом.

Молодежь была ослеплена лозунгами борьбы «за чистоту идей», за «улучшение социализма», и эту ослепленность классовый враг попытался использовать в своих целях. Большинство студенческой молодежи вышло из семей рабочих и крестьян (хотя ее заводилы происходили из других слоев). Внешне складывалось впечатление, что свои требования выдвигают «сыны народа», а не изощренные в политике деятели, не зарубежные радиостанции не примелькавшиеся реакционные эмигранты. Это усиливало вес «манифестов», вводило в заблуждение людей, особенно тех, кто плохо разбирался в политике.

Широкую агитацию среди студентов вели группа И. Надя и кружок им. Петёфи. 6 октября тайно была создана «радикальная группа будапештской молодежи членов Союза трудящейся молодежи», которая стала организационной базой распространения ревизионистских взглядов в вузах. Пропагандой идей и «предложений», содержащихся в передачах «Свободной Европы», активно занимались подпольные клерикальные молодежные организации.