Крах операции «Тени Ямато»

1. Япония намеревалась лишь наступать, и контрразведке придавалось мало значения, ибо все было рассчитано на захват чужих территорий, К тому же, порожденные отъявленными шовинистами и японскими милитаристами иллюзии «кровного родства» — органического единства нации, не выдержали испытания временем и при первых же серьезных трудностях лопнули как мыльный пузырь. Кроме того, ставка на консолидацию классов внутри страны в условиях буржуазной системы оказалась несостоятельной.

2. При повальной слежке и доходящей до мании всеобщей подозрительности в полицию и контрразведывательные органы поступал настолько мощный поток информации, что переварить его не было никакой возможности. А если что-то и успевало быть изученным, то, как правило, с большим опозданием, когда полученная информация безнадежно устаревала.

3. Один из главных недостатков японской агентуры заключался в том, что она всегда откровенно подстраивалась, образно говоря, под крики «банзай!» и всегда занималась решением тех вопросов, которые наиболее интересовали командование союзных держав.

Короче говоря, по части обеспечения сохранности военных и государственных тайн, в предотвращении утечки важной информации возглавляемая генералом Доихарой контрразведка сама себе подложила свинью. При этом надо иметь в виду еще одно наиважнейшее обстоятельство.

Весь государственный механизм, полиция и все спецслужбы Японии (вместе с населением), работая по принципу: «Враг подслушивает!», забывали, что они имели дело с опытными профессионалами, каковыми обычно являлись агентурные разведчики. Поэтому, для того чтобы кого-то «выудить»; «разоблачить», необходимо было постоянно просеивать бесконечно накапливаемую колоссальную информацию, в которой при заведенных порядках сыска могло потонуть все.

Это давало также легкие возможности для сталкивания лбами неугодных лиц и даже целых ведомств, не говоря уже о том, что, строча доносы, можно было убрать с дороги любого человека: неугодного кому-либо функционера или опасного свидетеля.

Уже после капитуляции, сидя в тюрьме Сугамо и подводя итоги своей жизни, генерал Доихара вынужден был признать, что он не имел каких-либо существенных достижений в руководстве разведок еще и потому, что, подобно всем остальным своим коллегам, он недооценивал противника, что элементы чванства, зазнайства и пренебрежительного отношения ко всему неяпонскому у него присутствовали всегда и во всем.

В конечном счете эти, казалось бы на первый взгляд, мелкие детали и факты, как часто бывает, сыграли впоследствии свою роковую роль.

Нельзя сказать, однако, что в другом направлении подобный сыск не давал положительных результатов. До половины уголовных элементов задерживалось в Японии рядовыми полицейскими из «кобанов», так называемых постоянных постов полиции, которых к моменту начала войны насчитывалось в стране свыше 15 тысяч.

Дотошные японские полицейские в быту выполняют важные функции. Во время дежурства, прохаживаясь невдалеке или прямо перед «кобаном», что дало повод называть каждого из них «господином туда-сюда», а также патрулируя на подотчетной территории, полицейский просто так ничего не упустит.

На своем участке полицейский всегда был в курсе всех дел, но даже такая осведомленность в сущности не оказала ожидаемой помощи спецслужбам. А ведь, надо полагать, не напрасно и в сельской местности, и в самом Токио полицейского зовут еще и «тюдзай-сан» («господин резидент») — еще одно, хоть и косвенное, свидетельство того, что, по замыслу главного полицейского управления, эти лица должны быть основными сборщиками и передатчиками информации всем государственным службам и, естественно, в первую очередь своему непосредственному начальству.

Вот почему всякий мало-мальски сведущий в деле разведчик твердо знал, что здесь у него, в Японии, любой живущий рядом с ним сосед — это «его» лицо и «свой» человек. И учет этих, чисто японских условий работы позволил американским и английским спецслужбам свести к минимуму число своих потерь.

Так, первоначально весьма приличные успехи в организации разведывательной деятельности японских спецслужб в результате просчетов по части контрразведки как внутри страны, так и вне ее свели на нет этот неблагоприятный для всех и одновременно зловещий фактор.

Итак, после безоговорочной капитуляции Японии американские войска вступили на ее территорию. В разведывательной деятельности специального характера отпала острая надобность, и Управление стратегических служб США полностью свернуло свою работу.

На этот раз функции спецслужб всецело были переданы отделу контрразведки штаба оккупационных войск, которые на первых порах возглавлял Верховный главнокомандующий союзными вооруженными силами в юго-западной части Тихого океана, одновременно начиная с 1945 года командовавший оккупационными войсками в Японии генерал Дуглас Макартур, осуществлявший эти обязанности вплоть до конца 1951 года.